Человек и постчеловек: новый некрополь

Мишель Фуко, человек, несомненно знавший толк в душевных терзаниях и трагической раздвоенности души, в своей «Истории безумия в классическую эпоху» обозначил мысль, которая как нельзя более актуальна для современного мира: «Быть может, когда исчезнет диспозиция нашего современного мышления, человек исчезнет, как исчезает лицо, начертанное на прибрежном песке».

Эта идея, когда-то очень революционная, становится в наше время прописной истиной. И это страшно, страшно своей обыденностью…

…Повседневность подчиняется «закону меандра» — в некоторой точке происходит флуктуация, возмущение. Из системы выламывается казус, динамика которого работает по закону «Eigensinn» (своеволие), открытому Альфом Людтке. Высшая точка казуса замирает в неустойчивом равновесии, сингулярности, подобно пульсару. Затем (неизвестно, правда, насколько соотносятся «фюзис» и «номос»), в соответствии со вторым началом термодинамики, система выравнивается, меандр возвращается к линии. Но во время возмущения система меняет качества, так, что термодинамическое равновесие устанавливается в измененной системе (как тут не вспомнить дедушку Гераклита с его Πάντα ῥεῖ καὶ οὐδὲνμένει). Линия горизонта повседневности меняется соответственно.

…В XX веке модерн и две Мировые войны породили экзистенциализм, заключающийся в болезненном переживании «мира-без-Бога». То, что чувствовал человек с низким порогом сензитивности перед лицом неминуемой смерти, эта беспомощность, привела к сильнейшей психической травме (вот вспомним хоть то, что, когда английские торпедоносцы и эскадра уничтожили немецкий линкор «Бисмарк», погибло 2104 человека. Никто ничего не смог сделать… Какой-то жуткий fatum стоиков, ставший страшной логикой развития техногенной цивилизации, порождением «мира-без-Бога»). Человечество, имея подобную травму и страх смерти на грани истерики, кинулось в другую сторону – сторону нарастания свободы. Идеи гражданского общества, напрочь стертые при господстве в континентальной Европе государственно-корпоративных режимов, вновь были подняты на щит. Но легли на очень болезненную почву. В конечном итоге, пришла эпоха постмодерна, демонтировавшая традицию, тем более, что само понятие «традиция» оказалось полностью дискредитировано, например, фашизмом. Так, что один из самых величайших умов прошлого столетия, Умберто Эко, в своем бессмертном эссе «Вечный фашизм», среди признаков ур-фашизма первым указал «культ традиции». Появится огромное количество антиутопий, в основе которых также лежит экзистенциальный ужас перед клеткой, пусть даже и золотой. Подпитываемый страхом, постмодерн вернулся к идеальной формуле гражданского общества, выведенной Гегелем «Всемирная история – есть прогресс в сознании свободы. Прогресс, который мы должны познать в его необходимости». Только вот век-то уже стоял на дворе не XIX-й…

Человечество кинулось искать крайней степени свободы, забывая, что детерминировано своей природой, поврежденной peccatumoriginale. Свобода стала искушением. Она стала злом, как состоянием воли. Логично, что за постмодерном очень быстро (по закону ускорения исторического времени) пришел трансмодерн, породивший трансгуманизм. Змея укусила себя за хвост, культура стала цивилизацией окончательно. Первоначально из производственных систем, а затем и из быта стал исчезать человеческий фактор. Затем пришла очередь ценностей, а потом и самого человека. Древняя ложь «будете как боги» стала реальностью чудовищной в своей банальности. Реальностью с противоположным знаком… «Смертию умрете».

…Исчезновение человека стало основой системы повседневности. Меандр вернулся к линии с новыми качествами, а лучше сказать, «бескачествами». Цивилизация полностью отряхнула с себя пепел сожженной культуры… На языке программирования и компьютерных сленгах невозможно создать второго «Фауста»… А ведь именно культура – порождение человека, цивилизация же – культура, доведенная до абсурда. К примеру, романский мир, οἰκουμένη, погиб, когда восторжествовали civiseturbs, когда жизнь римлянина была на пике могущества и комфорта.

…Что ни пиши о современном человеке – получается реквием, реквием по мечте, блистательно показанный в одноименном фильме Даррена Аронофски как уход без возврата в «двери восприятия», очень рискованно описанный также Олдосом Хаксли. Да, мы искали «дивный новый мир», а попали, не иначе, в мир Лавкрафта, где мертвый Ктулху видит свои чудовищные сны.

А теперь притворимся структуралистами и посмотрим, как современный мир исказил элементы личностных и социальных систем, так, что они приобрели новые (бес)качества.

Личность видится наиболее пострадавшим элементом бытия. Целостное знание о себе и мире, само- и мировосприятие заменилось иллюзиями расщепленного сознания, обильно поставляемыми виртуальным миром. Это при том, что глобальная сеть создает иллюзию всезнания. Эмоциональная сфера пострадала еще больше – сложная жизнь души заменилась поддельными, «сериальными переживаниями». Образ и подобие Божие в человеке просто помрачены от обилия подобных пустых и банальных подделок. Даже в массовой культуре подобное положение вещей (парадоксальным образом!) нашло свой отклик. Одна из групп однажды исполнила композицию, в которой есть такие слова: «…по инерции, в облаке света, неживые шагают тела»… Хорошо одетые и изысканно вежливые манекены, упершиеся взглядом в смартфоны… Для них радость, страдание, смерть – лишь сиюминутное развлечения. Поддельная жизнь, нечеловеческая.

Жестоко пострадал такой важный социальный институт, как семья, составлявший некогда одну из высших ценностей человечества. Ницше, в своей «Воле к власти», пишет: «Что обозначает нигилизм? — То, что высшие ценности теряют свою ценность. Нет цели. Нет ответа на вопрос «зачем?»». Полагаем, что никто не станет отрицать, что классический вариант семьи уже не существует вне границ традиционных религий. В лучшем случае есть взаимовыгодное партнерство. О худших случаях лучше не говорить. Стоит лишь добавить, что полностью утратило смысл понятие «любовь»…В новом мышлении любовь расценивается как товар, имеющий свою цену, не более того.

Кстати, о товарах…

Экономика всегда была сферой поддержания жизни и деятельности человека. Теперь и она стала вызовом и угрозой. Потребности человека, не ограниченные правильным отношением к миру и себе в мире, безграничны, это безграничное восхождение по пирамиде Маслоу. Ресурсы же ограничены. В итоге, что мы имеем? Экономику, искусственно раздувающую потребности, и хищника, в которого превращается человек, призванный вовсе не к этому. Он призван быть заботливым хозяином созданного Богом мира, а не разрушителем, бездумно его уничтожающим. «Похоть плоти, похоть очес».

…На поверхности лежит мысль, что все наши бедствия – последствия масштабной апостасии. Куда бы человек ни бежал, как бы ни пытался доказать себе свое величие, титанизм,  – он никуда не убежит, нарушая законы мира и социума, данные Богом, Который устроил универсум именно так, а не иначе, по Своей благости и премудрости. Свобода же дана человеку, чтобы он сочетал свою волю с Волей Божьей. Именно так человек выполняет свое предназначение, это «путь, истина и жизнь». Свобода ведь есть «осознанная необходимость», это еще античный философ сказал, не знавший Христа.

…Движение в противоположную сторону, от Бога, превращает человечество в глобальный некрополь.

Протоиерей Андрей Филатов, историк Павел Филатов