27 января. Отдание праздника Богоявления. Равноапостальной Нины, просветительницы Грузии.

14 января по старому стилю / 27 января по новому стилю
понедельник
Седмица 33-я по Пятидесятнице (рядовые чтения 32-й седмицы по причине Крещенской отступки).
Поста нет.

Отдание праздника Богоявления. Равноап. Нины, просветительницы Грузии (335) . Преподобных отец, в Синае и Раифе избиенных: Исаии, Саввы, Моисея и ученика его Моисея, Иеремии, Павла, Адама, Сергия, Домна, Прокла, Ипатия, Исаака, Макария, Марка, Вениамина, Евсевия, Илии и иных с ними (IV–V).
Прп. Иосифа Аналитина Раифского (IV) . Прп. Феодула (V). Прп. Стефана (VIII).
Прп. Иоанна Кевролетина исп. (1961).

Мф., 34 зач. (от полý),X, 1–81. Лит. – Иак., 53 зач.,II, 14–26. Мк., 48 зач.,X, 46–52. Равноап.: 1 Кор., 131 зач.,IV, 9–16. Мф., 104 зач.,XXV, 1–13.

На утрене «Честнейшую» не поем, но поем припевы праздника.

При соединении службы отдания Богоявления с полиелейной службой равноап. Нины следует руководствоваться Марковой главой Типикона под 25 мая о соединении службы отдания Вознесения со службой Обретения главы Иоанна Предтечи.

Тропарь и кондак Богоявления
Тропарь праздника, глас 1:
Во Иорда́не креща́ющуся Тебе́, Го́споди,/ Тро́йческое яви́ся поклоне́ние:/ Роди́телев бо глас свиде́тельствоваше Тебе́,/ Возлю́бленнаго Тя Сы́на имену́я,/ и Дух в ви́де голуби́не/ изве́ствоваше словесе́ утвержде́ние./ Явле́йся, Христе́ Бо́же,// и мир просвеще́й, сла́ва Тебе́.

Кондак праздника, глас 4:
Яви́лся еси́ днесь вселе́нней,/ и свет Твой, Го́споди, зна́менася на нас,/ в ра́зуме пою́щих Тя:/ прише́л еси́ и яви́лся еси́,// Свет Непристу́пный.

Тропарь равноапостольной Нины, глас 4:
Сло́ва Бо́жия служи́тельнице,/ во апо́стольстей про́поведи первозва́нному Андре́ю/ и про́чим апо́столом подража́вшая,/ просвети́тельнице Иве́рии и Ду́ха Свята́го цевни́це,/ свята́я равноапо́стольная Ни́но,/ моли́ Христа́ Бо́га// спасти́ся душа́м на́шим.

Кондак равноапостольной Нины, глас 2:
Прииди́те днесь вси,/ воспои́м избра́нную от Христа́/ равноапо́стольную пропове́дницу Бо́жия сло́ва,/ му́друю благове́стницу,/ лю́ди Картали́нии приве́дшу на путь живота́ и и́стины,/ Богома́тере учени́цу,/ усе́рдную засту́пницу и неусыпа́ющую храни́тельницу на́шу,// Ни́ну прехва́льную.

Величание:
Велича́ем тя,/ свята́я равноапо́стольная Ни́но,/ всю страну́ Иверскую све́том Ева́нгелия просвети́вшую// и ко Христу́ приве́дшую.

МЫСЛИ СВТ. ФЕОФАНА ЗАТВОРНИКА
(1Кор. 14:20-25; Мф. 25:1-13)
Читается притча о 10 девах (Мф. 25:1-13). Св. Макарий так изображает смысл ее:
«Мудрые пять дев трезвясь, поспешив к необычайному для своего естества, взяв елей в сосуде сердца своего, то есть подаваемую свыше благодать Духа, возмогли войти с Женихом в небесный чертог. Другие же юродивые девы, оставшаяся при собственном своем естестве, не трезвились, не постарались, пока были еще во плоти, взять в сосуды свои елей радости, но, по нерадению или по самомнению о своей праведности, предались как бы сну; за это и не допущены в чертог царства, не возмогши благоугодить небесному Жениху. Удерживаясь мирскими узами и земною как бы любовью, не посвятили они небесному Жениху всей любви своей и приверженности и не принесли с собою елея. А души, взыскавшие необычайного для естества святыни Духа, всею любовью привязаны к Господу, с Ним ходят от всего отвращаясь, к Нему устремляют молитвы и помышления, за что и сподо­бились приять елей небесной благодати. Души же, оставшиеся в естестве своем, по земле пресмыкаются помыслом, о земле помыш­ляют и ум их на земле имеет жительство. Сами о себе думают они, что принадлежат Жениху и украшены плотскими оправданиями, но не приняв елея радости, не возродились они Духом свыше» .

Святая равноапостольная Нина , просветительница Грузии, родилась около 280 года в городе Коластры, в Каппадокии, где было много грузинских поселений. Ее отец Завулон доводился родственником святому великомученику Георгию (память 23 апреля). Он происходил из знатного рода, от благочестивых родителей, пользовался расположением императора Максимиана (284–305). Находясь на военной службе у императора, Завулон, как христианин, содействовал освобождению пленных галлов, принявших христианство. Мать святой Нины, Сусанна, была сестрой Иерусалимского Патриарха (некоторые называют его Ювеналием).

Двенадцати лет от роду, святая Нина пришла в Иерусалим вместе с родителями, у которых была единственной дочерью. По их обоюдному согласию и по благословению Патриарха Иерусалимского, Завулон посвятил свою жизнь служению Богу в пустынях Иорданских, Сусанна была поставлена диаконисой при храме Гроба Господня, а воспитание святой Нины было поручено благочестивой старице Нианфоре. Святая Нина проявила послушание и прилежание и через два года, при помощи благодати Божией, твердо навыкла исполнять правила веры и с усердием читала Священное Писание.

Однажды, когда она, плача, сопереживала евангелисту, описывающему распятие Христа Спасителя, мысль ее остановилась на судьбе Хитона Господня (Ин. 19, 23–24). На вопрос святой Нины, где пребывает Хитон Господень (сведения о нем помещены 1 октября), старица Нианфора пояснила, что нешвенный Хитон Господень, по преданию, отнесен мцхетским раввином Элеазаром в Иверию (Грузию), именуемую Уделом Божией Матери. Сама Пречистая Дева во время Своей земной жизни была призвана апостольским жребием к просвещению Грузии, но Ангел Господень, явившись Ей, предрек, что Грузия станет Ее земным уделом впоследствии, при скончании времен, и Промысл Божий уготовал Ей апостольское служение на Афоне (также именуемом Уделом Божией Матери). Узнав от старицы Нианфоры, что Грузия еще не просвещена светом христианства, святая Нина денно и нощно молилась Пресвятой Богородице, да сподобит ее увидеть Грузию обращенной ко Господу, и да поможет ей обрести Хитон Господень.

Царица Небесная услышала молитвы юной праведницы. Однажды, когда святая Нина почивала после долгих молитв, Пречистая Дева явилась ей во сне и, вручив крест, сплетенный из виноградной лозы, сказала: «Возьми этот крест, он будет тебе щитом и оградою против всех видимых и невидимых врагов. Иди в страну Иверскую, благовествуй там Евангелие Господа Иисуса Христа и обрящешь благодать у Него: Я же буду тебе Покровительницею».

Пробудившись, святая Нина увидела в своих руках крест (ныне хранится в особом кивоте в Тбилисском Сионском кафедральном соборе), возрадовалась духом и, придя к своему дяде, Патриарху Иерусалимскому, рассказала о видении. Патриарх Иерусалимский благословил юную деву на подвиг апостольского служения.

По пути в Грузию святая Нина чудесным образом избегла мученической смерти от армянского царя Тиридата, которой подверглись ее спутницы – царевна Рипсимия, ее наставница Гаиания и 35 дев (память 30 сентября), бежавшие в Армению из Рима от гонений императора Диоклитиана (284–305). Укрепленная видениями Ангела Господня, явившегося в первый раз с кадилом, а во второй – со свитком в руке, святая Нина продолжила свой путь и явилась в Грузию в 319 году. Слава о ней вскоре распространилась в окрестностях Мцхета, где она подвизалась, ибо проповедь ее сопровождалась многими знамениями. В день преславного Преображения Господня, по молитве святой Нины, во время языческого жертвоприношения, совершаемого жрецами в присутствии царя Мириана и многочисленного народа, были низвергнуты с высокой горы идолы – Армаз, Гаци и Гаим. Это явление сопровождалось сильной бурей. Войдя в Мцхет, древнюю столицу Грузии, святая Нина нашла приют в семье бездетного царского садовника, жена которого, Анастасия, по молитвам святой Нины, разрешилась от неплодства и уверовала во Христа.

Святая Нина исцелила от тяжкого недуга грузинскую царицу Нану, которая, приняв святое Крещение, из идолопоклонницы стала ревностной христианкой (память ее совершается 1 октября). Несмотря на чудесное исцеление супруги, царь Мириан (265–342), внимая наущениям язычников, готов был подвергнуть святую Нину жестоким мучениям. «В то самое время, как вымышляли казнь святой праведнице, померкло солнце и непроницаемая мгла покрыла место, где находился царь». Царь внезапно ослеп, а пораженная ужасом свита начала умолять своих языческих идолов о возвращении дневного света. «Но Армаз, Заден, Гаим и Гаци были глухи, и мрак умножился. Тогда устрашенные единогласно воззвали к Богу, Которого проповедовала Нина. Мгновенно рассеялся мрак, и солнце осветило все своими лучами». Это событие совершилось 6 мая 319 года.

Царь Мириан, исцеленный святой Ниной от слепоты, принял святое Крещение вместе со своей свитой. По прошествии нескольких лет в 324 году христианство окончательно утвердилось в Грузии.

Летописи повествуют, что святой Нине, по ее молитвам, было открыто, где сокрыт Хитон Господень, и там был воздвигнут первый в Грузии христианский храм (вначале деревянный, ныне каменный собор в честь 12-ти святых Апостолов, Светицховели). К тому времени, с помощью византийского императора Константина (306–337), приславшего по просьбе царя Мириана в Грузию Антиохийского епископа Евстафия, двух священников и трех диаконов, христианство окончательно упрочилось в стране. Однако горные области Грузии оставались непросвещенными. В сопровождении пресвитера Иакова и одного диакона святая Нина отправилась к верховьям рек Арагви и Иори, где проповедала Евангелие язычникам-горцам. Многие из них уверовали во Христа и приняли святое Крещение. Оттуда святая Нина прошла в Кахетию (Восточная Грузия) и поселилась в селении Бодбе, в маленькой палатке на склоне горы. Здесь она вела подвижническую жизнь, пребывая в постоянных молитвах, обращая ко Христу окрестных жителей. В их числе была и царица Кахетии Соджа (София), принявшая Крещение вместе со своими царедворцами и множеством народа.

Совершив свое апостольское служение в Грузии, святая Нина была извещена свыше о близкой кончине. В послании к царю Мириану она попросила его прислать епископа Иоанна, чтобы он приуготовил ее в последний путь. Не только епископ Иоанн, но и сам царь, вместе со всем духовенством, отправились в Бодбе, где у смертного одра святой Нины были свидетелями многих исцелений. Назидая народ, пришедший ей поклониться, святая Нина, по просьбе своих учениц, рассказала о своем происхождении и жизни. Этот рассказ, записанный Соломией Уджармской, послужил основанием жития святой Нины.

Благоговейно приобщившись Святых Таин, святая Нина завещала, чтобы ее тело погребли в Бодбе, и мирно отошла ко Господу в 335 году (по другим источникам, в 347, на 67-м году от рождения, после 35 лет апостольских подвигов).

Царь, духовенство и народ, скорбя о кончине святой Нины, хотели перенести ее останки в соборную Мцхетскую церковь, но не могли сдвинуть гроба подвижницы с избранного ею места упокоения. На этом месте в 342 году царь Мириан основал, а сын его царь Бакур (342–364) завершил и освятил храм во имя сродника святой Нины, святого великомученика Георгия; позднее здесь был основан женский монастырь во имя святой Нины. Мощи святой, по повелению ее сокрытые под спудом, были прославлены многими исцелениями и чудесами. Грузинская Православная Церковь, с согласия Антиохийского Патриархата, наименовала просветительницу Грузии равноапостольной и, причислив к лику святых, установила ее память 14 января, в день ее блаженной кончины.

Преподобные отцы,   подвизавшиеся на горе Синай и в пустине Раифы в IV-V веках, отличались особой строгостью монашеской жизни. Так, всю неделю они пребывали в келлиях в молчании, в субботу собирались на всенощное бдение и в воскресенье причащались Святых Таин. Зачастую они питались только кореньями, финиками и водой, вкушая пищу крайне редко. Многие из пустынников прославились даром чудотворения - старцы Моисей, Иосиф и другие. Среди многочисленных Синайских и Раифских святых той эпохи Церковь особо почитает сонм преподобномучеников, убитых язычниками во время двух разрушительных набегов.

Первое избиение
Первое избиение произошло в IV веке, когда на Синай и Раифу напали блеммии. Триста варваров, пришедших на Синайский полуостров, сперва захватили в плен женщин и детей в Фаране, а потом направились к монахам. Они подвергли подвижников, которых им удалось найти в пещерах Синая, нещадному избиению. Но укрывшиеся в церкви оказались чудесным образом спасены: из вершины горы вырвался огненный столп, вся гора покрылась дымом, и влеммии в страхе разбежались. Тогда спасенные иноки вышли из церкви и погребли замученных братьев - 38 человек; еще двое мучеников преставились через некоторое время от ран.

Одновременно с этим произошло избиение подвижников в Раифе. Узнав о приближении варваров, святые отцы собрались в церкви на молитву. Настоятель обители, святой Павел из Патары, укрепил дух братии, напомнив, что цель их жизни - Иисус Христос и Царство Божие и теперь им представилась возможность пострадать за Господа. Все монахи согласились с такими словами и молились вместе чтобы Бог укрепил их в час бедствия и принял их души, как приятную жертву. По окончании молитвы святые отцы сказали "аминь" и сразу же услышали из алтаря голос: "Приидите ко Мне вси труждающиися и обремененнии, и Аз упокою вы" (Мф. 11, 28). Лишь только молитва была закончена, в монастырь ворвались варвары и умертвили святых отцов - из 43-х раифских подвижников остались в живых только четверо; ещё один из оставшихся, святой Домн, по происхождению римлянин, умер от ран.

Первое избиение святых отцов в Синае и Раифе было описано очевидцем, египетским иноком Аммонием, посетившим в то время святую гору Синай и участвовавшим в погребении порубленных тел святых. Видимо, именно после этого избиения в живых остались святые синаиты Савва и Исаия.

Второе избиение
Второе избиение святых отцов Синая и Раифы произошло в V веке. В то время одно из кочевых арабских племен вновь напало на мирных жителей Синая и Раифы, где в то время вновь расцвело подвижничество. Напавшие язычники зверски убили многих святых отцов, но некоторым удалось спастись. Среди спасшихся был преподобный Нил Постник, который впоследствии описал второе избиение святых Синайских и Раифских отцов, а также его сын, преподобный Феодул.

Почитание
Избиения святых отцов IV-V веков не пресекли монашеской жизни на Синае и в Раифе. Описания очевидцев, а также преподобного Анастасия Синайского в VII столетии, на века запечатлели память о преподобномучениках. При составлении службы им поимённо в ней были упомянуты святые Исаия, Савва, Моисей, ученик его Моисей, Иеремия, Павел, Адам, Сергий, Домн, Прокл, Ипатий, Исаак, Макарий, Марк, Вениамин, Евсевий и Илия. Ранее память Раифских преподобномучеников отмечалась 28 декабря, но впоследствии общее воспоминание преподобномучеников Синайских и Раифских утвердилось 14 января.

  Пре­по­доб­ный Фе­о­дул   был сы­ном пре­по­доб­но­го Ни­ла Пост­ни­ка (па­мять 12 но­яб­ря), опи­сав­ше­го из­би­е­ние свя­тых от­цов в Ра­и­фе в V ве­ке. Еще в от­ро­че­ские го­ды пре­по­доб­ный Фе­о­дул уда­лил­ся вме­сте со сво­им от­цом на Си­най­скую го­ру, оста­вив мир. Во вре­мя на­па­де­ния вар­ва­ров на пу­стын­ни­ков пре­по­доб­ный по­пал в ру­ки раз­бой­ни­ков, ко­то­рые ре­ши­ли при­не­сти юно­шу в жерт­ву утрен­ней за­ре, ко­то­рую по­чи­та­ли вме­сто Бо­га. Но Гос­подь спас от­ро­ка по усерд­ной мо­лит­ве от­ца его, пре­по­доб­но­го Ни­ла: вар­ва­ры про­спа­ли вре­мя по­яв­ле­ния утрен­ней за­ри и, от­ка­зав­шись от жерт­во­при­но­ше­ния, за­хва­ти­ли юно­шу с со­бой. Про­дан­ный раз­бой­ни­ка­ми в го­род Елу­зу, пре­по­доб­ный Фе­о­дул был вы­куп­лен мест­ным епи­ско­пом, в до­ме ко­то­ро­го и был об­ре­тен бла­го­дар­ным от­цом. По­свя­щен­ные епи­ско­пом в пре­сви­те­ров, пре­по­доб­ные Фе­о­дул и Нил вер­ну­лись на Си­най­скую го­ру, где и слу­жи­ли Гос­по­ду до кон­ца жиз­ни. Нетлен­ные остан­ки их бы­ли пе­ре­не­се­ны в Ца­рь­град при им­пе­ра­то­ре Иустине Млад­шем (565–578) и по­ло­же­ны в церк­ви во имя свя­тых апо­сто­лов в Ор­фа­но­тро­фии.

Преподобный Стефан   жил в VIII веке. Подражая жизни великих подвижников, он обошел много обителей в Палестине, посетил также пустыни великих отцов – преподобных Евфимия Великого (память 20 января), Саввы Освященного (память 5 декабря) и Феодосия Великого (память 11 января). Приняв монашество, преподобный Стефан основал свою обитель в Вифинии, при горе Оксии, близ Халкидона. В обители, которая носила название «Хинолаккской» («при гусином пруду»), собралось много иноков. Святой подвижник провидел свою кончину, и некоторые из братии удостоились видеть его славное отшествие со Ангелами в Горние селения.

Пре­по­доб­но­ис­по­вед­ник Иоанн   ро­дил­ся 23 мая 1875 го­да в де­ревне Ку­ла­ко­во Тро­иц­ко­го уез­да То­боль­ской гу­бер­нии в се­мье кре­стья­ни­на Афа­на­сия Кев­ро­ле­ти­на. Об­ра­зо­ва­ние по­лу­чил до­ма. В 1894 го­ду он по­сту­пил по­слуш­ни­ком в Кыртом­ский Кре­сто­воз­дви­жен­ский мо­на­стырь в Ир­бит­ском уез­де Перм­ской гу­бер­нии.
Мо­на­стырь был ос­но­ван в 1878 го­ду и на­хо­дил­ся в ста де­ся­ти вер­стах от Ир­би­та и в ше­сти­де­ся­ти вер­стах от Ала­па­ев­ска на бе­ре­гу ре­ки Кыр­том­ки. Ко­гда-то здесь бы­ли дре­му­чие ле­са и непро­хо­ди­мые бо­ло­та. Ос­но­ва­те­лем оби­те­ли был инок Адри­ан (в ми­ру Ан­дрей Мед­ве­дев). Вы­хо­дец из перм­ских кре­стьян, он неко­то­рое вре­мя под­ви­зал­ся на Афоне, где при­нял ино­че­ский по­стриг, а за­тем вер­нул­ся на ро­ди­ну и стал под­ви­зать­ся в перм­ских ле­сах. Через неко­то­рое вре­мя к нему при­со­еди­нил­ся дру­гой по­движ­ник – Ти­мо­фей Ше­ин, от­став­ной сол­дат из Туль­ской гу­бер­нии. Их тру­да­ми и воз­ник­ла оби­тель; в 1891 го­ду она по­лу­чи­ла от Свя­тей­ше­го Си­но­да офи­ци­аль­ное при­зна­ние. В мо­на­сты­ре бы­ло два хра­ма, и оба в честь Воз­дви­же­ния Чест­но­го и Жи­во­тво­ря­ще­го Кре­ста Гос­под­ня. В на­ча­ле ХХ ве­ка в мо­на­сты­ре бы­ло око­ло вось­ми­де­ся­ти че­ло­век бра­тии. Усло­вия жиз­ни здесь бы­ли до­воль­но су­ро­вы­ми. До две­на­дца­ти ча­сов дня ни­че­го не вку­ша­ли, и са­ма тра­пе­за со­сто­я­ла из про­стых и гру­бых про­дук­тов, хлеб по­да­вал­ся толь­ко ржа­ной. По­слу­ша­ние Ива­на в оби­те­ли за­клю­ча­лось в вы­дел­ке кож.
Он под­ви­зал­ся здесь шесть лет, на­хо­дясь в по­слу­ша­нии у ос­но­ва­те­ля оби­те­ли от­ца Адри­а­на, но по смер­ти его в 1902 го­ду пе­ре­шел в Вер­хо­тур­ский Ни­ко­ла­ев­ский мо­на­стырь. Здесь он нес по­слу­ша­ние ма­ля­ра и плот­ни­ка. Вско­ре на­сто­я­те­лем мо­на­сты­ря был на­зна­чен иеро­мо­нах Ксе­но­фонт (Мед­ве­дев), воз­ве­ден­ный впо­след­ствии в сан ар­хи­манд­ри­та. При нем в мо­на­сты­ре был со­ору­жен ве­ли­че­ствен­ный Кре­сто­воз­дви­жен­ский со­бор, в ко­то­ром бы­ла по­ме­ще­на глав­ная свя­ты­ня оби­те­ли – мо­щи свя­то­го пра­вед­но­го Си­мео­на Вер­хо­тур­ско­го.
20 де­каб­ря 1907 го­да по­слуш­ник Иоанн был по­стри­жен в ман­тию с име­нем Иг­на­тий в честь свя­щен­но­му­че­ни­ка Иг­на­тия Бо­го­нос­ца, па­мять ко­то­ро­го празд­ну­ет­ся в этот день. В 1909 го­ду мо­нах Иг­на­тий был ру­ко­по­ло­жен во иеро­ди­а­ко­на, а в 1913 го­ду, в день освя­ще­ния но­во­го со­бо­ра, – во иеро­мо­на­ха.
В 1925 го­ду Вер­хо­тур­ский мо­на­стырь был без­бож­ни­ка­ми за­крыт; мо­на­хи ча­стью оста­лись жить в го­ро­де, а ча­стью разо­шлись по окрест­ным се­лам и слу­жи­ли в при­ход­ских хра­мах. От­ца Иг­на­тия еще до за­кры­тия мо­на­сты­ря ча­сто по­сы­ла­ли слу­жить в раз­ные хра­мы, где не бы­ло на тот мо­мент свя­щен­ни­ка. С 1919 по 1922 год отец Иг­на­тий слу­жил в хра­ме в се­ле Сер­биш­на Невьян­ско­го рай­о­на. В 1922 го­ду в те­че­ние де­вя­ти ме­ся­цев он слу­жил в Ка­зан­ском хра­ме в за­во­де Кас­ли, с кон­ца 1922 го­да стал слу­жить в хра­ме в Верхне-Ис­ет­ском за­во­де, с 1923 по 1924 год – в хра­ме во имя пре­по­доб­но­го Сер­гия на за­им­ке Ис­ток. В 1924 го­ду он вер­нул­ся в Вер­хо­ту­рье и слу­жил до 1925 го­да в од­ном из мо­на­стыр­ских хра­мов.
В те го­ды лю­бой из свя­щен­ни­ков мог быть под­верг­нут неожи­дан­но­му аре­сту, и отец Иг­на­тий, зная это, ста­рал­ся укло­нять­ся, на­сколь­ко это бы­ло воз­мож­но, от встре­чи с со­труд­ни­ка­ми ОГПУ. Од­на­жды они при­шли в дом его ду­хов­ной до­че­ри в то вре­мя, ко­гда он там на­хо­дил­ся; де­вуш­ка спря­та­ла от­ца Иг­на­тия в под­по­ле, а са­ма на­столь­ко сме­ло и на­ход­чи­во от­ве­ча­ла при­шед­шим, что пол­но­стью от­ве­ла их по­до­зре­ния, что свя­щен­ник на­хо­дит­ся в до­ме, и они ушли, не про­из­ве­дя обыс­ка.
Впер­вые иеро­мо­нах Иг­на­тий был аре­сто­ван в 1925 го­ду и за­клю­чен в тюрь­му ОГПУ, где про­вел око­ло ме­ся­ца. Из тюрь­мы его вы­пу­сти­ли глу­бо­ким ве­че­ром, и он сра­зу по­шел к зна­ко­мым мо­на­хи­ням и стал сту­чать­ся, но, чтобы не быть услы­шан­ным по­сто­рон­ни­ми, в от­вет на их во­про­ша­ния ни­че­го не от­ве­чал. Бы­ло позд­но, они не зна­ли, кто сту­чит, и не от­кры­ва­ли ему. То­гда отец Иг­на­тий ска­зал жа­лоб­ным го­ло­сом: «Те­ща ме­ня на ули­цу вы­гна­ла, и здесь не пус­ка­ют». Его сра­зу узна­ли по го­ло­су и по то­му, что и рань­ше он тюрь­му на­зы­вал «те­щей», и впу­сти­ли.
С 1925 по 1927 год отец Иг­на­тий слу­жил в хра­ме в се­ле Дым­ко­во, в 1927 го­ду он был пе­ре­ве­ден в храм в за­во­де Ни­ко­ло-Пав­динск, а за­тем в Ир­бит. В 1928 го­ду его пе­ре­ве­ли в храм в го­ро­де Дол­ма­то­во, где он про­слу­жил два ме­ся­ца, а за­тем в се­ло Кис­ло­во. С 1929 по 1931 год он слу­жил в хра­ме в се­ле Фе­до­ров­ка, а за­тем – в се­ле Сер­биш­на, где и был аре­сто­ван.
В 1931 го­ду ОГПУ по­ста­ви­ло сво­ей це­лью уни­что­же­ние всех мо­на­ше­ских об­щин на Ура­ле. Аре­сты бы­ли про­из­ве­де­ны в на­ча­ле 1932 го­да. Все­го по де­лу толь­ко бра­тии Вер­хо­тур­ско­го мо­на­сты­ря бы­ло аре­сто­ва­но сто со­рок че­ло­век, и сре­ди них отец Иг­на­тий; он был аре­сто­ван 28 мар­та 1932 го­да. На во­прос сле­до­ва­те­ля, со­сто­ял ли иеро­мо­нах Иг­на­тий в контр­ре­во­лю­ци­он­ной ор­га­ни­за­ции, он от­ве­тил: «Я дей­стви­тель­но со­сто­ял чле­ном мо­на­ше­ской ор­га­ни­за­ции, ко­то­рая по­сле за­кры­тия Вер­хо­тур­ско­го мо­на­сты­ря в 1925 го­ду про­дол­жа­ла су­ще­ство­вать непо­сред­ствен­но под ру­ко­вод­ством ар­хи­манд­ри­та Ксе­но­фон­та (Мед­ве­де­ва). К по­след­не­му я ез­дил ле­том 1930 го­да за по­лу­че­ни­ем со­ве­та, как к на­сто­я­те­лю. При­знаю, что дей­стви­тель­но, как мо­на­ше­ству­ю­щий, по сво­им взгля­дам и убеж­де­ни­ям был про­тив­ни­ком, диа­мет­раль­но про­ти­во­по­ло­жен уста­нов­кам и ме­ро­при­я­ти­ям со­вет­ской вла­сти, ина­че не мог­ло быть. Ес­ли раз­де­лять пол­но­стью взгля­ды со­вет­ской вла­сти, зна­чит, нуж­но пе­ре­стать быть мо­на­хом; быть мо­на­хом – зна­чит быть вра­гом со­вет­ской вла­сти и пар­тии. Для ме­ня мо­на­ше­ство бы­ло важ­нее со­вет­ской вла­сти, и я, есте­ствен­но, был и яв­ля­юсь вра­гом по­след­ней, но контр­ре­во­лю­ци­он­ной ра­бо­ты не про­во­дил…»
За­вер­шая след­ствие, сле­до­ва­тель в по­след­ний раз вы­звал на до­прос от­ца Иг­на­тия и спро­сил, не хо­чет ли он рас­ка­ять­ся пе­ред со­вет­ской вла­стью, на что отец Иг­на­тий от­ве­тил: «На по­став­лен­ный мне во­прос, хо­чу ли я рас­ка­ять­ся пе­ред со­вет­ской вла­стью, по­ка­зы­ваю, что я рас­ка­и­вать­ся пе­ред со­вет­ской вла­стью не хо­чу и не бу­ду».
7 сен­тяб­ря 1932 го­да Осо­бое Со­ве­ща­ние при Кол­ле­гии ОГПУ при­го­во­ри­ло от­ца Иг­на­тия к трем го­дам ссыл­ки в За­пад­ную Си­бирь, и он вме­сте с груп­пой свя­щен­но­слу­жи­те­лей и мо­на­хов был от­прав­лен эта­пом в На­рым­ский край, где часть пу­ти им при­шлось прой­ти пеш­ком. В ссыл­ке отец Иг­на­тий за­бо­лел цин­гой, от ко­то­рой ему по­мог­ла вы­ле­чить­ся его ду­хов­ная дочь, при­е­хав­шая уха­жи­вать за ним и при­вез­шая со сво­ей па­се­ки мед.
Воз­вра­ща­ясь до­мой по окон­ча­нии сро­ка ссыл­ки, отец Иг­на­тий ока­зал­ся в од­ном ва­гоне с уго­лов­ни­ка­ми. Чтобы не при­вле­кать к се­бе вни­ма­ния, он стал при­ни­мать уча­стие в раз­го­во­рах, и да­же вер­тел в ру­ках па­пи­ро­су, изо­бра­жая, что со­би­ра­ет­ся за­ку­рить, и та­ким об­ра­зом бла­го­по­луч­но до­е­хал до Ека­те­рин­бур­га. Но здесь си­лы оста­ви­ли его, он ед­ва до­брал­ся до квар­ти­ры ду­хов­ной до­че­ри и на ее по­ро­ге упал. В Ека­те­рин­бур­ге, как и во мно­гих дру­гих круп­ных го­ро­дах, ему бы­ло жить за­пре­ще­но, и он по­се­лил­ся в ма­лень­ком вет­хом до­ми­ке на окра­ине Вер­хо­ту­рья. Ме­сто бы­ло глу­хое, и от­ца Иг­на­тия ста­ли бес­по­ко­ить здесь ху­ли­га­ны; но некий раб Бо­жий по име­ни Ми­ха­ил, ко­то­рый ра­бо­тал зуб­ным вра­чом и был по­стри­жен в мо­на­ше­ство, дал де­нег на по­куп­ку но­во­го до­ма, рас­по­ло­жен­но­го непо­да­ле­ку от Вер­хо­тур­ско­го мо­на­сты­ря, так что от­сю­да хо­ро­шо был ви­ден ве­ли­че­ствен­ный Кре­сто­воз­дви­жен­ский со­бор. Сю­да отец Иг­на­тий и пе­ре­ехал вме­сте с по­мо­гав­ши­ми ему по хо­зяй­ству ке­лей­ни­ца­ми, схи­мо­на­хи­ней Ев­до­ки­ей и мо­на­хи­ней Си­мео­ни­ей.
На­сту­пил но­вый пе­ри­од в жиз­ни по­движ­ни­ка, ко­гда он стал скры­вать­ся от ми­ра за внеш­ней фор­мой юрод­ства. Оде­вать­ся стал в свет­скую одеж­ду, ино­гда и в жен­скую, так что бы­ва­ло, что его не узна­ва­ли и хо­ро­шо его знав­шие. Неко­то­рое вре­мя он пас на окра­ине го­ро­да коз и был лю­бим­цем всех окрест­ных маль­чи­шек, ко­то­рые тес­ным круж­ком со­би­ра­лись во­круг него, с упо­е­ни­ем слу­шая его рас­ска­зы.
У от­ца Иг­на­тия оста­ва­лось мно­го ду­хов­ных де­тей, и он, на­ве­щая их, со­вер­шал в их до­мах Та­ин­ства. Ко­гда со­сто­я­ние здо­ро­вья не поз­во­ля­ло по­ки­дать дом, он при­ни­мал ду­хов­ных де­тей у се­бя в ке­ллии. Здесь отец Иг­на­тий вме­сте со сво­и­ми ке­лей­ни­ца­ми вы­чи­ты­вал весь бо­го­слу­жеб­ный круг.
Об этом пе­ри­о­де жиз­ни по­движ­ни­ка со­хра­ни­лись вос­по­ми­на­ния лю­дей, его знав­ших. Один из свя­щен­ни­ков рас­ска­зы­вал: «У ме­ня в па­мя­ти отец Иг­на­тий остал­ся че­ло­ве­ком на­ход­чи­вым, неуны­ва­ю­щим... Он слег­ка юрод­ство­вал, ис­кал по­во­да, чтобы его осу­ди­ли, по­сме­я­лись над ним. Од­на­жды при­шел в Ива­нов­скую цер­ковь на Пас­ху, в се­ре­дине служ­бы за­хо­дит и го­во­рит: “Про­спал я служ­бу, толь­ко что при­шел”. Уди­ви­лись, ко­неч­но, по­сме­я­лись. До­ма у се­бя то­же чу­дил: в жен­ский ха­лат оде­нет­ся, на го­ло­ве ску­фей­ка, как у звез­до­че­та, на­бок на­де­та, по сто­ро­нам два пуч­ка во­лос тор­чат, шея го­лая – это он вы­шел умы­вать­ся. Ке­лей­ни­цам его боль­шое тер­пе­ние тре­бо­ва­лось, чтобы его при­чу­ды вы­но­сить. Они толь­ко нач­нут что-ни­будь ва­рить – он вый­дет на кух­ню, ка­стрюли пе­ре­вернет или огонь во­дой за­льет, а по­том быст­ро к се­бе в ке­лей­ку, в оде­я­ло за­вер­нет­ся и ле­жит ти­хонь­ко. Лю­бил сво­их чад на­зы­вать “стра­ши­ли­ща­ми”. Служ­бы со­вер­шал в кро­хот­ной сво­ей ке­ллии. Про кро­вать свою го­во­рил, что кто на нее ля­жет, тот по­лу­чит ис­це­ле­ние. И я, дей­стви­тель­но, это на се­бе ис­пы­тал».
Ду­хов­ная дочь от­ца Иг­на­тия рас­ска­зы­ва­ла: «Я жи­ла в Вер­хо­ту­рье, ра­бо­та­ла в швей­ной ма­стер­ской, а к от­цу Иг­на­тию хо­ди­ла бла­го­слов­лять­ся. На ра­бо­те у ме­ня не ла­ди­лось, ма­ши­на ло­ма­лась, ни­че­го не по­лу­ча­лось. Отец Иг­на­тий на­до мною по­сме­и­вал­ся: “Ну вот, ши­ла да по­ро­ла, ши­ла да по­ро­ла”. Но од­на­жды ска­зал: “Ты пра­вед­но­му Си­мео­ну мо­лишь­ся? А ведь он был порт­ной. Вот и про­си, чтобы он те­бе по­мог. Сво­и­ми сло­ва­ми про­си”. Я ста­ла мо­лить­ся и про­сить пра­вед­но­го Си­мео­на о по­мо­щи. И ста­ло луч­ше по­лу­чать­ся в ра­бо­те, слож­ные за­ка­зы ста­ли да­вать, луч­ше тех по­лу­ча­лось, кто рань­ше ме­ня на­чал ра­бо­тать. Но огор­че­ний все­гда бы­ло мно­го. Бы­ва­ло, бе­гу с ра­бо­ты к ба­тюш­ке – и, по­ка бе­гу, на ду­ше по­свет­ле­ет, при­хо­жу: “Бла­го­сло­ви­те, ба­тюш­ка! Сей­час сколь­ко хо­те­ла вам рас­ска­зать, да все за­бы­лось”. А он: “А ты рас­ска­за­ла, я слы­шал – вот про это и про это”. И прав­да я об этом ду­ма­ла, ко­гда к нему шла.
Как-то ве­лел мне по­лен­ни­цу скла­ды­вать. Я скла­ды­ва­ла, скла­ды­ва­ла – вот го­то­ва по­лен­ни­ца, а он по­до­шел, па­лоч­кой толк­нул – и она рас­сы­па­лась. Мне обид­но, а ба­тюш­ка ме­ня же и ру­га­ет: “Вот ка­кая бес­то­лочь, по­лен­ни­цу сло­жить не мо­жешь”. В дру­гой раз я в ого­ро­де гряд­ки ко­па­ла, бо­роз­ды де­ла­ла, а он сто­ит ря­дом и ру­га­ет: “Ка­кая же ты бес­тол­ко­вая, зем­лю ко­пать не уме­ешь. По­ло­жи-ка пал­ку – ви­дишь, неров­но!” Я ров­няю, ров­няю, он опять: “Ты ви­дишь – там ды­ра, там ды­ра”. Я оби­де­лась, ушла. По­том вер­ну­лась: “Ба­тюш­ка, про­сти­те, бла­го­сло­ви­те!” Он, ра­дост­ный, си­я­ю­щий, бла­го­сло­вил ме­ня, и я – как на кры­льях весь день.
Од­на­жды одел­ся стран­ни­ком, при­шел к од­ним ма­туш­кам, сту­чит, про­сит ми­ло­сты­ню, а они го­во­рят: “Нет ни­че­го!” А он все сту­чит, сту­чит по же­лез­ке. Они го­во­рят: “Ка­кой ни­щий! На­до по­смот­реть, не ута­щит ли че­го!” По­до­шли по­бли­же и узна­ли – это же отец Иг­на­тий. “Ба­тюш­ка, за­хо­ди!” А он: “А! Узна­ли, так за­хо­ди! Да не пой­ду я!” – И ушел».
Жи­тель­ни­ца Вер­хо­ту­рья рас­ска­зы­ва­ла: «Один раз да­ли ему в мо­роз ва­лен­ки. Он их стал на­де­вать и го­во­рит: “А что, в чу­жих-то теп­ло”. Жен­щи­на ска­за­ла, сму­тив­шись: “Про­сти­те, ба­тюш­ка, и вправ­ду чу­жие”.
При­е­хал он как-то в од­но се­ло и при­шел в из­бу к зна­ко­мым. Хо­зяй­ка ста­ла его кор­мить: по­да­ла хлеб и по­хлеб­ку, а пи­ро­ги ута­и­ла. И при­нял­ся он есть да при­го­ва­ри­вать: “Са­ми-то пи­ро­ги едят, а ме­ня по­хлеб­кой кор­мят”.
Ба­тюш­ка учил нас мо­лить­ся со вни­ма­ни­ем. К по­се­ще­нию служ­бы цер­ков­ной он сам от­но­сил­ся стро­го и нас то­му же учил. Од­на­жды мы во вре­мя служ­бы со­бра­лись ого­род ко­пать, при­шли бла­го­сло­вить­ся, а он: “А на служ­бу кто пой­дет?”».
В по­след­ние го­ды отец Иг­на­тий тя­же­ло бо­лел и неза­дол­го до смер­ти был по­стри­жен в схи­му с име­нем Иоанн. Ду­хов­ная дочь его рас­ска­зы­ва­ла: «Я си­жу в уго­лоч­ке, пла­чу и про­шу Ца­ри­цу Небес­ную, чтобы взя­ла на­ше­го ба­тюш­ку к Се­бе. А он го­во­рит: “Смот­ри­те, она мо­лит­ся, чтобы я умер”. Он лю­бил по­шу­тить. Как-то при­шли жен­щи­ны и спра­ши­ва­ют: “Тя­же­ло ле­жать, ба­тюш­ка?” А он и го­во­рит: “Так не бу­ду ле­жать, ме­ня дро­ва ко­лоть за­ста­вят”.
В день его смер­ти при­шло мно­го на­ро­ду и спра­ши­ва­ют: “Ба­тюш­ка, чи­тать ка­нон на ис­ход ду­ши?” А он го­во­рит: “Ра­но еще”. Через неко­то­рое вре­мя я на­ча­ла чи­тать, а он го­во­рит: “Не так на­до чи­тать”. И сам про­чи­тал пол­то­ры стра­ни­цы, а по­том уже не бы­ло сил чи­тать, и чи­та­ли дру­гие».
Иерос­хи­мо­нах Иоанн (Кев­ро­ле­тин) скон­чал­ся 27 ян­ва­ря 1961 го­да. Ле­том 1993 го­да бы­ли об­ре­те­ны его мо­щи и пе­ре­не­се­ны в Вер­хо­тур­ский Ни­ко­ла­ев­ский мо­на­стырь.

Пре­по­доб­ный Иосиф Ана­ли­тин, Ра­иф­ский,   стро­гий по­движ­ник, до­стиг вы­со­ко­го со­вер­шен­ства в ду­хов­ной жиз­ни, так что во вре­мя мо­лит­вы его осе­ня­ло пла­мя. Пред­ска­зав вре­мя сво­ей кон­чи­ны уче­ни­ку сво­е­му Ге­ла­сию, он мир­но скон­чал­ся в IV ве­ке, до из­би­е­ния от­цов Си­най­ских.