17 июля. Память Святых Царственных Страстотерпцев. Святителя Андрея, архиеп. Критского. Благоверного великого князя Андрея Боголюбского

4 июля по старому стилю / 17 июля по новому стилю
воскресенье
Неделя 5-я по Пятидесятнице. Глас 4-й.
Поста нет.

Свт. Андрея, архиеп. Критского (740). Прп. Марфы, матери Симеона Дивногорца (551). Прп. Андрея Рублева, иконописца (XV). Страстотерпцев царя Николая, царицы Александры, царевича Алексия, великих княжен Ольги, Татианы, Марии, Анастасии и страстотерпца праведного Евгения врача (1918).
Блгв. вел. кн. Андрея Боголюбского (1174). Обре́тение мощей прп. Евфимия Суздальского, чудотворца (1507 или 1512). Мчч. Феодота и Феодотии (108). Сщмч. Феодора, еп. Киринейского (310). Сщмч. Саввы, еп. Горнокарловацкого (1941) (Серб.). Прпп. Тихона, Василия и Никона Соколовских (XVI) (переходящее празднование в 1-е воскресенье после 29 июня). Свт. Арсения, еп. Тверского (переходящее празднование в 1-е воскресенье после 29 июня). Собор Тверских святых (переходящее празднование в 1-е воскресенье после 29 июня).
Сщмч. Димитрия Казанского пресвитера (1942).
Галатской иконы Божией Матери.

Утр. – Ев. 5-е, Лк., 113 зач., XXIV, 12–35. Лит. – Рим., 103 зач., X, 1–10. Мф., 28 зач., VIII, 28 – IX, 1. Страстотерпцев: Рим., 99 зач., VIII, 28–39. Ин., 52 зач., XV, 17 – XVI, 2. Свт.: Евр., 318 зач. (от полу́), VIII, 3–6. Мф., 21 зач., VII, 12–21.

Тропарь и кондак воскресные 4-го гласа
Тропарь:
Све́тлую Воскресе́ния про́поведь/ от А́нгела уве́девша Госпо́дни учени́цы/ и пра́деднее осужде́ние отве́ргша,/ апо́столом хва́лящася глаго́лаху:/ испрове́ржеся смерть,/ воскре́се Христо́с Бог,// да́руяй ми́рови ве́лию ми́лость.
Кондак:
Спас и Изба́витель мой/ из гро́ба, я́ко Бог, воскреси́ от уз земноро́дныя,/ и врата́ а́дова сокруши́,/ и я́ко Влады́ка// воскре́се тридне́вен.

Тропарь царственных страстотерпцев, глас 4:
Днесь, благове́рнии лю́дие, све́тло почти́м/ седмери́цу честну́ю ца́рственных страстоте́рпец,/ Христо́ву еди́ну дома́шнюю Це́рковь:/ Никола́я и Алекса́ндру,/ Алекси́я, О́льгу, Татиа́ну, Мари́ю и Анастаси́ю./ Ти́и бо, уз и страда́ний многоразли́чных не убоя́вшеся,/ от богобо́рных смерть и поруга́ние теле́с прия́ша/ и дерзнове́ние ко Го́споду в моли́тве улучи́ша./ Сего́ ра́ди к ним с любо́вию возопии́м:/ о святи́и страстоте́рпцы,/ гла́су покая́ния и стена́нию наро́да на́шего вонми́те,/ зе́млю Росси́йскую в любви́ к Правосла́вию утверди́те,/ от междоусо́бныя бра́ни сохрани́те,/ мир ми́рови у Бо́га испроси́те// и душа́м на́шим ве́лию ми́лость.

Кондак царственных страстотерпцев, глас 8:
Избра́ннии Царе́м ца́рствующих и Го́сподем госпо́дствующих от ро́да царе́й Росси́йских,/ благове́рнии му́ченицы,/ му́ки душе́вныя и смерть теле́сную за Христа́ прии́мшии/ и венцы́ Небе́сными увенча́вшиися,/ к вам, я́ко покрови́телем на́шим ми́лостивым,/ с любо́вию благода́рне вопие́м:/ ра́дуйтеся, ца́рственнии страстоте́рпцы,// за Русь Святу́ю пред Бо́гом усе́рднии моли́твенницы.

Величание царственных страстотерпцев:
Велича́ем вас,/ святи́и ца́рственнии страстоте́рпцы,/ и чтим честна́я страда́ния ва́ша,/ я́же за Христа́// претерпе́ли есте́.

Тропарь святителя Андрея, архиепископа Критского, глас 4:
Правило веры и образ кротости,/ воздержания учителя/ яви тя стаду твоему,/ Яже вещей истина./ Сего ради стяжал еси смирением высокая,/ нищетою богатая,/ отче Андрее,/ моли Христа Бога/ спастися душам нашим.

Ин тропарь святителя Андрея, архиепископа Критского, глас 1:
Христо́ву Це́рковь цевни́цею язы́ка твоего́,/ песносло́вя уми́льно, возвесели́л еси,/ богосло́вием же Препе́тыя Тро́ицы/ сла́ву всем сказа́л еси́ я́сно,/ тем тя, я́ко тайноглаго́льника, пое́м,/ Андре́е, па́стырю Кри́тский,/ и велича́ем па́мять твою́,// Христа́ сла́вяще, Ди́внаго во святы́х Свои́х.

Кондак святителя Андрея, архиепископа Критского, глас 2:
Воструби́в я́сно Боже́ственная сладкопе́ния,/ яви́лся еси́ свети́льник ми́ра светле́йший,/ све́том сия́я Тро́ицы, Андре́е преподо́бне./ Те́мже вси вопие́м ти:// не преста́й моля́ся о всех нас.

Тропарь преподобной Марфы, глас 8:
В тебе́ мати, известно спасеся, еже по образу:/ приимши бо крест, последовала еси Христу/ и, деющи, учила еси презирати убо плоть, преходит бо,/ прилежати же о души, вещи безсмертней./ Темже и со Ангелы срадуется, преподобная Марфо, дух твой.

Ин тропарь преподобной Марфы, глас 4:
Житие́м чи́стым и любо́вию, я́же ко Пречи́стей Бо́жией Ма́тери,/ стяжа́ла еси́ дар чадоро́дия пресла́вный,/ свети́льника ми́ру, ди́внаго Симео́на,/ те́м тя, Ма́рфо,// я́ко ма́терь, о ча́де веселя́щуюся, пе́сньми ублажа́ем.

Кондак преподобной Марфы, глас 2:
В моли́твах Го́сподеви предстоя́щи,/ Пречи́стей Де́ве Богоро́дице пе́ние и хвалы́ принося́щи,/ Ма́рфо честна́я,/ породила́ еси́ свяще́нное отроча́,/ Симео́на преди́внаго, свети́льника всеми́рнаго,// с ни́мже моли́ при́сно о всех нас.

Тропарь преподобного Андрея Рублева, глас 3:
Боже́ственнаго све́та луча́ми облиста́емый,/ преподо́бне Андре́е,/ Христа́ позна́л еси́, Бо́жию Прему́дрость и Си́лу,/ и ико́ною Святы́я Тро́ицы всему́ ми́ру пропове́дал еси́/ Еди́нство во Святе́й Тро́ице,/ мы же со удивле́нием и ра́достию вопие́м ти:/ име́яй дерзнове́ние ко Пресвяте́й Тро́ице,// моли́ просвети́ти ду́ши на́ша.

Кондак преподобного Андрея Рублева, глас 8:
От ю́ности к Боже́ственней красоте́ устремля́яся,/ чу́дный иконопи́сец в земли́ Росси́йстей был еси́,/ и, богоно́сным твои́м учи́телем поревнова́в,/ сия́нием доброде́телей украси́лся еси́, преподо́бне Андре́е,// те́мже и яви́ся Це́ркве на́шея похвала́ и ра́дование.

Тропарь благоверного князя Андрея Боголюбского, глас 8:
́Яко благове́рен и пра́веден,/ за любо́вь Христа́ Бо́га от свои́х смерть прия́л еси́,/ кровь свою́ пролия́в,/ я́коже пре́жде сро́дницы твои́ и страстоте́рпцы Бори́с и Глеб,/ и́хже кро́вем совопие́т и твоя́ кровь, свя́те, к Бо́гу,/ я́коже А́веля и Заха́рии пра́ведных,/ благове́рный страстоте́рпче, вели́кий кня́же Андре́е,/ с ни́миже Христа́ Бо́га моли́/ о стране́ на́шей, е́же Богоуго́дней бы́ти// и сыново́м росси́йским спасти́ся.

Кондак благоверного князя Андрея Боголюбского, глас 8:
В ми́ре сем благоче́стно и пра́ведно пожи́в,/ моли́твою, ми́лостынею и благострада́нием Бо́гу угоди́л еси́,/ сего́ ра́ди и Бог по убие́нии твое́м просла́ви тя нетле́нием и чудесы́,/ Его́же, свя́те Андре́е, моли́/ сохрани́ти оте́чество твое́// и всех люде́й, благоче́стно тебе́ почита́ющих.

Чтения страстотерпцев читаются, если им совершается служба. Если совершается полиелейная служба прп. Андрея Рублева, то на литургии – чтения дня и преподобного: Евр., 334 зач., XIII, 7–16. Лк., 24 зач., VI, 17–23. Если совершается полиелейная служба блгв. вел. кн. Андрея Боголюбского, то на литургии – чтения дня и благоверного князя: Рим., 99 зач., VIII, 28–39. Ин., 52 зач., XV, 17 – XVI, 2.
Чтения свт. Андрея Критского читаются, если ему совершается служба.

Мысли свт. Феофана Затворника
(Рим.10:1–10; Мф.8:28–9:1)

Гадаринцы видели дивное чудо Господне, явленное в изгнании легиона бесов, и, однако же, всем городом вышли и молили Господа, «чтобы Он отошел от пределов их» (Мф.8:34). Не видно, чтобы они враждебно относились к Нему, но не видно и веры. Их объяло какое-то неопределенное страхование, по которому они желали только: иди мимо, куда знаешь, только нас не касайся.

Это настоящий образ людей, которые мирно в имениях своих живут. Сложился около них порядок вещей не неблагоприятный; они привыкли к нему, ни помышлений, ни потребности нет, чтобы изменить, или отменить что, и боятся они сделать какой-либо новый шаг. Чувствуя, однако, что если придет повеление свыше, то страх Божий и совесть заставят их отказаться от старого и принять новое, – они всячески избегают случаев, могущих довести их до таких убеждений, чтоб, прикрываясь неведением, жить покойно в старых привычках. Таковы те, которые боятся читать Евангелие и отеческие книги и заводить беседу о духовных вещах, из опасения растревожить свою совесть, которая, пробудившись, начнет понуждать одно бросить, другое принять.

Бу­ду­щий им­пе­ра­тор Все­рос­сий­ский Ни­ко­лай II   ро­дил­ся 6 (18) мая 1868 го­да, в день свя­то­го пра­вед­но­го Иова Мно­го­стра­даль­но­го. Он был стар­шим сы­ном им­пе­ра­то­ра Алек­сандра III и его су­пру­ги им­пе­ра­три­цы Ма­рии Фе­о­до­ров­ны. Вос­пи­та­ние, по­лу­чен­ное им под ру­ко­вод­ством от­ца, бы­ло стро­гим, по­чти су­ро­вым. «Мне нуж­ны нор­маль­ные здо­ро­вые рус­ские де­ти» – та­кое тре­бо­ва­ние вы­дви­гал им­пе­ра­тор к вос­пи­та­те­лям сво­их де­тей. А та­кое вос­пи­та­ние мог­ло быть по ду­ху толь­ко пра­во­слав­ным. Еще ма­лень­ким ре­бен­ком на­след­ник це­са­ре­вич про­яв­лял осо­бую лю­бовь к Бо­гу, к Его Церк­ви. Он по­лу­чил весь­ма хо­ро­шее до­маш­нее об­ра­зо­ва­ние – знал несколь­ко язы­ков, изу­чил рус­скую и ми­ро­вую ис­то­рию, глу­бо­ко раз­би­рал­ся в во­ен­ном де­ле, был ши­ро­ко эру­ди­ро­ван­ным че­ло­ве­ком. У им­пе­ра­то­ра Алек­сандра III бы­ла про­грам­ма все­сто­рон­ней под­го­тов­ки на­след­ни­ка к ис­пол­не­нию мо­нар­ших обя­зан­но­стей, но этим пла­нам в пол­ной ме­ре не суж­де­но бы­ло осу­ще­ствить­ся...

Им­пе­ра­три­ца Алек­сандра Фе­о­до­ров­на (прин­цес­са Али­са Вик­то­рия Еле­на Лу­и­за Бе­ат­ри­са)   ро­ди­лась 25 мая (7 июня) 1872 го­да в Дарм­штад­те, сто­ли­це неболь­шо­го гер­ман­ско­го гер­цог­ства, к то­му вре­ме­ни уже на­силь­ствен­но вклю­чен­но­го в Гер­ман­скую им­пе­рию. От­цом Али­сы был ве­ли­кий гер­цог Гес­сен-Дарм­штадт­ский Лю­двиг, а ма­те­рью – прин­цес­са Али­са Ан­глий­ская, тре­тья дочь ко­роле­вы Вик­то­рии. В мла­ден­че­стве прин­цес­са Али­са – до­ма ее зва­ли Аликc – бы­ла ве­се­лым, жи­вым ре­бен­ком, по­лу­чив за это про­зви­ще «Сан­ни» (Сол­ныш­ко). Де­ти гес­сен­ской че­ты – а их бы­ло се­ме­ро – вос­пи­ты­ва­лись в глу­бо­ко пат­ри­ар­халь­ных тра­ди­ци­ях. Жизнь их про­хо­ди­ла по стро­го уста­нов­лен­но­му ма­те­рью ре­гла­мен­ту, ни од­ной ми­ну­ты не долж­но бы­ло про­хо­дить без де­ла. Одеж­да и еда де­тей бы­ли очень про­сты­ми. Де­воч­ки са­ми за­жи­га­ли ка­ми­ны, уби­ра­ли свои ком­на­ты. Мать ста­ра­лась с дет­ства при­вить им ка­че­ства, ос­но­ван­ные на глу­бо­ко хри­сти­ан­ском под­хо­де к жиз­ни.

Пер­вое го­ре Аликс пе­ре­нес­ла в шесть лет – от диф­те­рии в воз­расте трид­ца­ти пя­ти лет умер­ла ее мать. По­сле пе­ре­жи­той тра­ге­дии ма­лень­кая Аликс ста­ла за­мкну­той, от­чуж­ден­ной, на­ча­ла сто­ро­нить­ся незна­ко­мых лю­дей; успо­ка­и­ва­лась она толь­ко в се­мей­ном кру­гу. По­сле смер­ти до­че­ри ко­роле­ва Вик­то­рия пе­ре­нес­ла свою лю­бовь на ее де­тей, осо­бен­но на млад­шую, Аликс. Ее вос­пи­та­ние, об­ра­зо­ва­ние от­ныне про­хо­ди­ло под кон­тро­лем ба­буш­ки.

Пер­вая встре­ча шест­на­дца­ти­лет­не­го на­след­ни­ка це­са­ре­ви­ча Ни­ко­лая Алек­сан­дро­ви­ча и со­всем юной прин­цес­сы Али­сы про­изо­шла в 1884 го­ду, ко­гда ее стар­шая сест­ра, бу­ду­щая пре­по­доб­но­му­че­ни­ца Ели­за­ве­та, всту­пи­ла в брак с Ве­ли­ким кня­зем Сер­ге­ем Алек­сан­дро­ви­чем, дя­дей це­са­ре­ви­ча. Меж­ду мо­ло­ды­ми людь­ми за­вя­за­лась креп­кая друж­ба, пе­ре­шед­шая за­тем в глу­бо­кую и все воз­рас­та­ю­щую лю­бовь. Ко­гда в 1889 го­ду, до­стиг­нув со­вер­шен­но­ле­тия, на­след­ник об­ра­тил­ся к ро­ди­те­лям с прось­бой бла­го­сло­вить его на брак с прин­цес­сой Али­сой, отец от­ка­зал, мо­ти­ви­руя от­каз мо­ло­до­стью на­след­ни­ка. При­шлось сми­рить­ся пе­ред от­цов­ской во­лей. В 1894 го­ду, ви­дя непо­ко­ле­би­мую ре­ши­мость сы­на, обыч­но мяг­ко­го и да­же роб­ко­го в об­ще­нии с от­цом, им­пе­ра­тор Алек­сандр III да­ет бла­го­сло­ве­ние на брак. Един­ствен­ным пре­пят­стви­ем оста­вал­ся пе­ре­ход в пра­во­сла­вие – по рос­сий­ским за­ко­нам неве­ста на­след­ни­ка рос­сий­ско­го пре­сто­ла долж­на быть пра­во­слав­ной. Про­те­стант­ка по вос­пи­та­нию, Али­са бы­ла убеж­де­на в ис­тин­но­сти сво­е­го ис­по­ве­да­ния и по­на­ча­лу сму­ща­лась необ­хо­ди­мо­стью пе­ре­ме­ны ве­ро­ис­по­ве­да­ния.

Ра­дость вза­им­ной люб­ви бы­ла омра­че­на рез­ким ухуд­ше­ни­ем здо­ро­вья от­ца – им­пе­ра­то­ра Алек­сандра III. По­езд­ка в Крым осе­нью 1894 го­да не при­нес­ла ему об­лег­че­ния, тя­же­лый недуг неумо­ли­мо уно­сил си­лы...

20 ок­тяб­ря им­пе­ра­тор Алек­сандр III скон­чал­ся. На сле­ду­ю­щий день в двор­цо­вой церк­ви Ли­ва­дий­ско­го двор­ца прин­цес­са Али­са бы­ла при­со­еди­не­на к пра­во­сла­вию через Ми­ро­по­ма­за­ние, по­лу­чив имя Алек­сан­дры Фе­о­до­ров­ны.

Несмот­ря на тра­ур по от­цу, бы­ло ре­ше­но не от­кла­ды­вать бра­ко­со­че­та­ние, но оно со­сто­я­лось в са­мой скром­ной об­ста­нов­ке 14 но­яб­ря 1894 го­да. На­сту­пив­шие за­тем дни се­мей­но­го сча­стья вско­ре сме­ни­лись для но­во­го им­пе­ра­то­ра необ­хо­ди­мо­стью при­ня­тия на се­бя все­го бре­ме­ни управ­ле­ния Рос­сий­ской им­пе­ри­ей.

Ран­няя смерть Алек­сандра III не поз­во­ли­ла вполне за­вер­шить под­го­тов­ку на­след­ни­ка к ис­пол­не­нию обя­зан­но­стей мо­нар­ха. Он еще не был пол­но­стью вве­ден в курс выс­ших го­судар­ствен­ных дел, уже по­сле вос­ше­ствия на пре­стол мно­гое ему при­шлось узна­вать из до­кла­дов сво­их ми­ни­стров.

Впро­чем, ха­рак­тер Ни­ко­лая Алек­сан­дро­ви­ча, ко­то­ро­му при во­ца­ре­нии бы­ло два­дцать шесть лет, и его ми­ро­воз­зре­ние к это­му вре­ме­ни вполне опре­де­ли­лись.

Ли­ца, сто­яв­шие близ­ко ко дво­ру, от­ме­ча­ли его жи­вой ум – он все­гда быст­ро схва­ты­вал су­ще­ство до­кла­ды­ва­е­мых ему во­про­сов, пре­крас­ную па­мять, осо­бен­но на ли­ца, бла­го­род­ство об­ра­за мыс­лей. Но це­са­ре­ви­ча за­сло­ня­ла мощ­ная фигу­ра Алек­сандра III. Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич сво­ей мяг­ко­стью, так­тич­но­стью в об­ра­ще­нии, скром­ны­ми ма­не­ра­ми на мно­гих про­из­во­дил впе­чат­ле­ние че­ло­ве­ка, не уна­сле­до­вав­ше­го силь­ной во­ли сво­е­го от­ца.

Ру­ко­вод­ством для им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II бы­ло по­ли­ти­че­ское за­ве­ща­ние от­ца: «Я за­ве­щаю те­бе лю­бить все, что слу­жит ко бла­гу, че­сти и до­сто­ин­ству Рос­сии. Охра­няй са­мо­дер­жа­вие, па­мя­туя при­том, что ты несешь от­вет­ствен­ность за судь­бу тво­их под­дан­ных пе­ред Пре­сто­лом Все­выш­не­го. Ве­ра в Бо­га и свя­тость тво­е­го цар­ско­го дол­га да бу­дет для те­бя ос­но­вой тво­ей жиз­ни. Будь тверд и му­же­ствен, не про­яв­ляй ни­ко­гда сла­бо­сти. Вы­слу­ши­вай всех, в этом нет ни­че­го по­зор­но­го, но слу­шай­ся са­мо­го се­бя и сво­ей со­ве­сти».

С са­мо­го на­ча­ла сво­е­го прав­ле­ния дер­жа­вой Рос­сий­ской им­пе­ра­тор Ни­ко­лай II от­но­сил­ся к несе­нию обя­зан­но­стей мо­нар­ха как к свя­щен­но­му дол­гу. Го­су­дарь глу­бо­ко ве­рил, что и для сто­мил­ли­он­но­го рус­ско­го на­ро­да цар­ская власть бы­ла и оста­ет­ся свя­щен­ной. В нем все­гда жи­ло пред­став­ле­ние о том, что ца­рю и ца­ри­це сле­ду­ет быть бли­же к на­ро­ду, ча­ще ви­деть его и боль­ше до­ве­рять ему.

1896 год был озна­ме­но­ван ко­ро­на­ци­он­ны­ми тор­же­ства­ми в Москве. Вен­ча­ние на цар­ство – важ­ней­шее со­бы­тие в жиз­ни мо­нар­ха, в осо­бен­но­сти ко­гда он про­ник­нут глу­бо­кой ве­рой в свое при­зва­ние. Над цар­ской че­той бы­ло со­вер­ше­но Та­ин­ство Ми­ро­по­ма­за­ния – в знак то­го, что как нет вы­ше, так и нет труд­нее на зем­ле цар­ской вла­сти, нет бре­ме­ни тя­же­лее цар­ско­го слу­же­ния, Гос­подь... даст кре­пость ца­рем на­шим (1Цар.2:10). С это­го мгно­ве­ния го­су­дарь по­чув­ство­вал се­бя под­лин­ным по­ма­зан­ни­ком Бо­жи­им. С дет­ства об­ру­чен­ный Рос­сии, он в этот день как бы по­вен­чал­ся с ней.

К ве­ли­кой скор­би го­су­да­ря, тор­же­ства в Москве бы­ли омра­че­ны ка­та­стро­фой на Ходын­ском по­ле: в ожи­дав­шей цар­ских по­дар­ков тол­пе про­изо­шла дав­ка, в ко­то­рой по­гиб­ло мно­го лю­дей. Став вер­хов­ным пра­ви­те­лем огром­ной им­пе­рии, в ру­ках ко­то­ро­го прак­ти­че­ски со­сре­до­та­чи­ва­лась вся пол­но­та за­ко­но­да­тель­ной, ис­пол­ни­тель­ной и су­деб­ной вла­сти, Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич взял на се­бя гро­мад­ную ис­то­ри­че­скую и мо­раль­ную от­вет­ствен­ность за все про­ис­хо­дя­щее во вве­рен­ном ему го­су­дар­стве. И од­ной из важ­ней­ших сво­их обя­зан­но­стей по­чи­тал го­су­дарь хра­не­ние ве­ры пра­во­слав­ной, по сло­ву Свя­щен­но­го Пи­са­ния: «царь... за­клю­чил пред ли­цем Гос­под­ним за­вет — по­сле­до­вать Гос­по­ду и со­блю­дать за­по­ве­ди Его и от­кро­ве­ния Его и уста­вы Его все­го серд­ца и от всей ду­ши» (4Цар.23:3). Через год по­сле свадь­бы, 3 но­яб­ря 1895 го­да, ро­ди­лась пер­вая дочь – ве­ли­кая княж­на Оль­га; за ней по­сле­до­ва­ло по­яв­ле­ние на свет трех пол­ных здо­ро­вья и жиз­ни до­че­рей, ко­то­рые со­став­ля­ли ра­дость сво­их ро­ди­те­лей, ве­ли­ких кня­жон Та­ти­а­ны (29 мая 1897 го­да), Ма­рии (14 июня 1899 го­да) и Ана­ста­сии (5 июня 1901 го­да). Но эта ра­дость бы­ла не без при­ме­си го­ре­чи – за­вет­ным же­ла­ни­ем цар­ской че­ты бы­ло рож­де­ние на­след­ни­ка, чтобы Гос­подь при­ло­жил дни ко дням ца­ря, ле­та его про­длил в род и род (Пс.60:7).

Дол­го­ждан­ное со­бы­тие про­изо­шло 12 ав­гу­ста 1904 го­да, через год по­сле па­лом­ни­че­ства цар­ской се­мьи в Са­ров, на тор­же­ства про­слав­ле­ния пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма. Ка­за­лось, на­чи­на­ет­ся но­вая свет­лая по­ло­са в их се­мей­ной жиз­ни. Но уже через несколь­ко недель по­сле рож­де­ния ца­ре­ви­ча Алек­сия вы­яс­ни­лось, что он бо­лен ге­мо­фи­ли­ей. Жизнь ре­бен­ка все вре­мя ви­се­ла на во­лос­ке: ма­лей­шее кро­во­те­че­ние мог­ло сто­ить ему жиз­ни. Стра­да­ния ма­те­ри бы­ли осо­бен­но силь­ны...

Глу­бо­кая и ис­крен­няя ре­ли­ги­оз­ность вы­де­ля­ла им­пе­ра­тор­скую че­ту сре­ди пред­ста­ви­те­лей то­гдаш­ней ари­сто­кра­тии. Ду­хом пра­во­слав­ной ве­ры бы­ло про­ник­ну­то с са­мо­го на­ча­ла и вос­пи­та­ние де­тей им­пе­ра­тор­ской се­мьи. Все ее чле­ны жи­ли в со­от­вет­ствии с тра­ди­ци­я­ми пра­во­слав­но­го бла­го­че­стия. Обя­за­тель­ные по­се­ще­ния бо­го­слу­же­ний в вос­крес­ные и празд­нич­ные дни, го­ве­ние во вре­мя по­стов бы­ли неотъ­ем­ле­мой ча­стью бы­та рус­ских ца­рей, ибо царь упо­ва­ет на Гос­по­да, и во бла­го­сти Все­выш­не­го не по­ко­леб­лет­ся (Пс.20:8).

Од­на­ко лич­ная ре­ли­ги­оз­ность го­су­да­ря Ни­ко­лая Алек­сан­дро­ви­ча и в осо­бен­но­сти его су­пру­ги бы­ла чем-то бес­спор­но боль­шим, чем про­стое сле­до­ва­ние тра­ди­ци­ям. Цар­ская че­та не толь­ко по­се­ща­ет хра­мы и мо­на­сты­ри во вре­мя сво­их мно­го­чис­лен­ных по­ез­док, по­кло­ня­ет­ся чу­до­твор­ным ико­нам и мо­щам свя­тых, но и со­вер­ша­ет па­лом­ни­че­ства, как это бы­ло в 1903 го­ду во вре­мя про­слав­ле­ния пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го. Крат­кие бо­го­слу­же­ния в при­двор­ных хра­мах не удо­вле­тво­ря­ли уже им­пе­ра­то­ра и им­пе­ра­три­цу. Спе­ци­аль­но для них со­вер­ша­лись служ­бы в цар­ско­сель­ском Фе­о­до­ров­ском со­бо­ре, по­стро­ен­ном в сти­ле XVI ве­ка. Здесь им­пе­ра­три­ца Алек­сандра мо­ли­лась пе­ред ана­ло­ем с рас­кры­ты­ми бо­го­слу­жеб­ны­ми кни­га­ми, вни­ма­тель­но сле­дя за хо­дом цер­ков­ной служ­бы.

Нуж­дам Пра­во­слав­ной Церк­ви им­пе­ра­тор уде­лял огром­ное вни­ма­ние во все вре­мя сво­е­го цар­ство­ва­ния. Как и все рос­сий­ские им­пе­ра­то­ры, Ни­ко­лай II щед­ро жерт­во­вал на по­строй­ку но­вых хра­мов, в том чис­ле и за пре­де­ла­ми Рос­сии. За го­ды его цар­ство­ва­ния чис­ло при­ход­ских церк­вей в Рос­сии уве­ли­чи­лось бо­лее чем на 10 ты­сяч, бы­ло от­кры­то бо­лее 250 но­вых мо­на­сты­рей. Им­пе­ра­тор сам участ­во­вал в за­клад­ке но­вых хра­мов и дру­гих цер­ков­ных тор­же­ствах. Лич­ное бла­го­че­стие го­су­да­ря про­яви­лось и в том, что за го­ды его цар­ство­ва­ния бы­ло ка­но­ни­зи­ро­ва­но свя­тых боль­ше, чем за два пред­ше­ству­ю­щих сто­ле­тия, ко­гда бы­ло про­слав­ле­но лишь 5 свя­тых угод­ни­ков. За вре­мя по­след­не­го цар­ство­ва­ния к ли­ку свя­тых бы­ли при­чис­ле­ны свя­ти­тель Фе­о­до­сий Чер­ни­гов­ский (1896 г.), пре­по­доб­ный Се­ра­фим Са­ров­ский (1903 г.), свя­тая кня­ги­ня Ан­на Ка­шин­ская (вос­ста­нов­ле­ние по­чи­та­ния в 1909 г.), свя­ти­тель Иоасаф Бел­го­род­ский (1911 г.), свя­ти­тель Ер­мо­ген Мос­ков­ский (1913 г.), свя­ти­тель Пи­ти­рим Там­бов­ский (1914 г.), свя­ти­тель Иоанн То­боль­ский (1916 г.). При этом им­пе­ра­тор вы­нуж­ден был про­явить осо­бую на­стой­чи­вость, до­би­ва­ясь ка­но­ни­за­ции пре­по­доб­но­го Се­ра­фи­ма Са­ров­ско­го, свя­ти­те­лей Иоаса­фа Бел­го­род­ско­го и Иоан­на То­боль­ско­го. Им­пе­ра­тор Ни­ко­лай II вы­со­ко чтил свя­то­го пра­вед­но­го от­ца Иоан­на Крон­штадт­ско­го. По­сле его бла­жен­ной кон­чи­ны царь по­ве­лел со­вер­шать все­на­род­ное мо­лит­вен­ное по­ми­но­ве­ние по­чив­ше­го в день его пре­став­ле­ния.

В го­ды прав­ле­ния им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II со­хра­ня­лась тра­ди­ци­он­ная си­но­даль­ная си­сте­ма управ­ле­ния Цер­ко­вью, од­на­ко имен­но при нем цер­ков­ная иерар­хия по­лу­чи­ла воз­мож­ность не толь­ко ши­ро­ко об­суж­дать, но и прак­ти­че­ски под­го­то­вить со­зыв По­мест­но­го Со­бо­ра.

Стрем­ле­ние при­вно­сить в го­судар­ствен­ную жизнь хри­сти­ан­ские ре­ли­ги­оз­но-нрав­ствен­ные прин­ци­пы сво­е­го ми­ро­воз­зре­ния все­гда от­ли­ча­ло и внеш­нюю по­ли­ти­ку им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II. Еще в 1898 го­ду он об­ра­тил­ся к пра­ви­тель­ствам Ев­ро­пы с пред­ло­же­ни­ем о со­зы­ве кон­фе­рен­ции для об­суж­де­ния во­про­сов со­хра­не­ния ми­ра и со­кра­ще­ния во­ору­же­ний. След­стви­ем это­го ста­ли мир­ные кон­фе­рен­ции в Га­а­ге в 1889 и 1907 го­дах. Их ре­ше­ния не утра­ти­ли сво­е­го зна­че­ния и до на­ших дней.

Но, несмот­ря на ис­крен­нее стрем­ле­ние го­су­да­ря к ми­ру, в его цар­ство­ва­ние Рос­сии при­шлось участ­во­вать в двух кро­во­про­лит­ных вой­нах, при­вед­ших к внут­рен­ним сму­там. В 1904 го­ду без объ­яв­ле­ния вой­ны на­ча­ла во­ен­ные дей­ствия про­тив Рос­сии Япо­ния – след­стви­ем этой тя­же­лой для Рос­сии вой­ны ста­ла ре­во­лю­ци­он­ная сму­та 1905 го­да. Как ве­ли­кую лич­ную скорбь вос­при­ни­мал го­су­дарь про­ис­хо­див­шие в стране бес­по­ряд­ки...

В неофи­ци­аль­ной об­ста­нов­ке с го­су­да­рем об­ща­лись немно­гие. И все, кто знал его се­мей­ную жизнь не по­на­слыш­ке, от­ме­ча­ли уди­ви­тель­ную про­сто­ту, вза­им­ную лю­бовь и со­гла­сие всех чле­нов этой тес­но спло­чен­ной се­мьи. Цен­тром ее был Алек­сей Ни­ко­ла­е­вич, на нем со­сре­до­та­чи­ва­лись все при­вя­зан­но­сти, все на­деж­ды. По от­но­ше­нию к ма­те­ри де­ти бы­ли пол­ны ува­же­ния и пре­ду­пре­ди­тель­но­сти. Ко­гда им­пе­ра­три­це нездо­ро­ви­лось, до­че­ри устра­и­ва­ли по­оче­ред­ное де­жур­ство при ма­те­ри, и та из них, ко­то­рая в этот день нес­ла де­жур­ство, без­вы­ход­но оста­ва­лась при ней. От­но­ше­ния де­тей с го­су­да­рем бы­ли тро­га­тель­ны – он был для них од­новре­мен­но ца­рем, от­цом и то­ва­ри­щем; чув­ства их ви­до­из­ме­ня­лись в за­ви­си­мо­сти от об­сто­я­тельств, пе­ре­хо­дя от по­чти ре­ли­ги­оз­но­го по­кло­не­ния до пол­ной до­вер­чи­во­сти и са­мой сер­деч­ной друж­бы.

Об­сто­я­тель­ством, по­сто­ян­но омра­чав­шим жизнь им­пе­ра­тор­ской се­мьи, бы­ла неиз­ле­чи­мая бо­лезнь на­след­ни­ка. При­сту­пы ге­мо­фи­лии, во вре­мя ко­то­рых ре­бе­нок ис­пы­ты­вал тяж­кие стра­да­ния, по­вто­ря­лись неод­но­крат­но. В сен­тяб­ре 1912 го­да вслед­ствие неосто­рож­но­го дви­же­ния про­изо­шло внут­рен­нее кро­во­те­че­ние, и по­ло­же­ние бы­ло на­столь­ко се­рьез­но, что опа­са­лись за жизнь це­са­ре­ви­ча. Во всех хра­мах Рос­сии слу­жи­лись мо­леб­ны о его вы­здо­ров­ле­нии. Ха­рак­тер бо­лез­ни яв­лял­ся го­судар­ствен­ной тай­ной, и ро­ди­те­ли ча­сто долж­ны бы­ли скры­вать пе­ре­жи­ва­е­мые ими чув­ства, участ­вуя в обыч­ном рас­по­ряд­ке двор­цо­вой жиз­ни. Им­пе­ра­три­ца хо­ро­шо по­ни­ма­ла, что ме­ди­ци­на бы­ла здесь бес­силь­на. Но ведь для Бо­га нет ни­че­го невоз­мож­но­го! Бу­дучи глу­бо­ко ве­ру­ю­щей, она всей ду­шой пре­да­ва­лась усерд­ной мо­лит­ве в ча­я­нии чу­дес­но­го ис­це­ле­ния. Под­час, ко­гда ре­бе­нок был здо­ров, ей ка­за­лось, что ее мо­лит­ва услы­ша­на, но при­сту­пы сно­ва по­вто­ря­лись, и это на­пол­ня­ло ду­шу ма­те­ри бес­ко­неч­ной скор­бью. Она го­то­ва бы­ла по­ве­рить вся­ко­му, кто был спо­со­бен по­мочь ее го­рю, хоть как-то об­лег­чить стра­да­ния сы­на, – и бо­лезнь це­са­ре­ви­ча от­кры­ва­ла две­ри во дво­рец тем лю­дям, ко­то­рых ре­ко­мен­до­ва­ли цар­ской се­мье как це­ли­те­лей и мо­лит­вен­ни­ков. В их чис­ле по­яв­ля­ет­ся во двор­це кре­стья­нин Гри­го­рий Рас­пу­тин, ко­то­ро­му суж­де­но бы­ло сыг­рать свою роль в жиз­ни цар­ской се­мьи, да и в судь­бе всей стра­ны – но пре­тен­до­вать на эту роль он не имел ни­ка­ко­го пра­ва. Ли­ца, ис­кренне лю­бив­шие цар­скую се­мью, пы­та­лись как-то огра­ни­чить вли­я­ние Рас­пу­ти­на; сре­ди них бы­ли пре­по­доб­но­му­че­ни­ца ве­ли­кая кня­ги­ня Ели­за­ве­та, свя­щен­но­му­че­ник мит­ро­по­лит Вла­ди­мир... В 1913 го­ду вся Рос­сия тор­же­ствен­но празд­но­ва­ла трех­сот­ле­тие До­ма Ро­ма­но­вых. По­сле фев­раль­ских тор­жеств в Пе­тер­бур­ге и Москве вес­ной цар­ская се­мья до­вер­ша­ет по­езд­ку по древним сред­не­рус­ским го­ро­дам, ис­то­рия ко­то­рых свя­за­на с со­бы­ти­я­ми на­ча­ла XVII ве­ка. На го­су­да­ря про­из­ве­ли боль­шое впе­чат­ле­ние ис­крен­ние про­яв­ле­ния на­род­ной пре­дан­но­сти – а на­се­ле­ние стра­ны в те го­ды быст­ро уве­ли­чи­ва­лось: во мно­же­стве на­ро­да ве­ли­чие ца­рю (Притч.14:28).

Рос­сия на­хо­ди­лась в это вре­мя на вер­шине сла­вы и мо­гу­ще­ства: неви­дан­ны­ми тем­па­ми раз­ви­ва­лась про­мыш­лен­ность, все бо­лее мо­гу­ще­ствен­ны­ми ста­но­ви­лись ар­мия и флот, успеш­но про­во­ди­лась в жизнь аг­рар­ная ре­фор­ма – об этом вре­ме­ни мож­но ска­зать сло­ва­ми Пи­са­ния: пре­вос­ход­ство стра­ны в це­лом есть царь, за­бо­тя­щий­ся о стране (Ек­кл.5,8). Ка­за­лось, что все внут­рен­ние про­бле­мы в неда­ле­ком бу­ду­щем бла­го­по­луч­но раз­ре­шат­ся.

Но это­му не суж­де­но бы­ло осу­ще­ствить­ся: на­зре­ва­ла Пер­вая ми­ро­вая вой­на. Ис­поль­зо­вав как пред­лог убий­ство тер­ро­ри­стом на­след­ни­ка ав­ст­ро-вен­гер­ско­го пре­сто­ла, Ав­стрия на­па­ла на Сер­бию. Им­пе­ра­тор Ни­ко­лай II по­счи­тал сво­им хри­сти­ан­ским дол­гом всту­пить­ся за пра­во­слав­ных серб­ских бра­тьев...

19 июля (1 ав­гу­ста) 1914 го­да Гер­ма­ния объ­яви­ла Рос­сии вой­ну, ко­то­рая вско­ре ста­ла об­ще­ев­ро­пей­ской. В ав­гу­сте 1914 го­да необ­хо­ди­мость по­мочь сво­ей со­юз­ни­це Фран­ции за­ста­ви­ла Рос­сию на­чать слиш­ком по­спеш­ное на­ступ­ле­ние в Во­сточ­ной Прус­сии, что при­ве­ло к тя­же­ло­му по­ра­же­нию. К осе­ни ста­ло яс­но, что близ­ко­го кон­ца во­ен­ных дей­ствий не пред­ви­дит­ся. Од­на­ко с на­ча­ла вой­ны на волне пат­ри­о­тиз­ма в стране за­тих­ли внут­рен­ние раз­но­гла­сия. Да­же са­мые труд­ные во­про­сы ста­но­ви­лись раз­ре­ши­мы­ми – уда­лось осу­ще­ствить дав­но за­ду­ман­ное го­су­да­рем за­пре­ще­ние про­да­жи спирт­ных на­пит­ков на все вре­мя вой­ны. Его убеж­де­ние в по­лез­но­сти этой ме­ры бы­ло силь­нее всех эко­но­ми­че­ских со­об­ра­же­ний.

Го­су­дарь ре­гу­ляр­но вы­ез­жа­ет в Став­ку, по­се­ща­ет раз­лич­ные сек­то­ры сво­ей огром­ной ар­мии, пе­ре­вя­зоч­ные пунк­ты, во­ен­ные гос­пи­та­ли, ты­ло­вые за­во­ды – од­ним сло­вом, все, что иг­ра­ло роль в ве­де­нии этой гран­ди­оз­ной вой­ны. Им­пе­ра­три­ца с са­мо­го на­ча­ла по­свя­ти­ла се­бя ра­не­ным. Прой­дя кур­сы се­стер ми­ло­сер­дия, вме­сте со стар­ши­ми до­черь­ми – ве­ли­ки­ми княж­на­ми Оль­гой и Та­тья­ной – она по несколь­ко ча­сов в день уха­жи­ва­ла за ра­не­ны­ми в сво­ем цар­ско­сель­ском ла­за­ре­те, пом­ня, что тре­бу­ет Гос­подь лю­бить де­ла ми­ло­сер­дия (Мих.6:8).

22 ав­гу­ста 1915 го­да го­су­дарь вы­ехал в Мо­гилев, чтобы при­нять на се­бя ко­ман­до­ва­ние все­ми во­ору­жен­ны­ми си­ла­ми Рос­сии. Им­пе­ра­тор с на­ча­ла вой­ны рас­смат­ри­вал свое пре­бы­ва­ние на по­сту Вер­хов­но­го глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го как ис­пол­не­ние нрав­ствен­но­го и го­судар­ствен­но­го дол­га пе­ред Бо­гом и на­ро­дом: на­зна­чал пу­ти им и си­дел во гла­ве и жил как царь в кру­гу во­и­нов, как уте­ши­тель пла­чу­щих (Иов.29:25). Впро­чем, го­су­дарь все­гда предо­став­лял ве­ду­щим во­ен­ным спе­ци­а­ли­стам ши­ро­кую ини­ци­а­ти­ву в ре­ше­нии всех во­ен­но-стра­те­ги­че­ских и опе­ра­тив­но-так­ти­че­ских во­про­сов.

С это­го дня им­пе­ра­тор по­сто­ян­но на­хо­дил­ся в Став­ке, ча­сто вме­сте с ним был и на­след­ник. При­мер­но раз в ме­сяц го­су­дарь на несколь­ко дней при­ез­жал в Цар­ское Се­ло. Все от­вет­ствен­ные ре­ше­ния при­ни­ма­лись им, но в то же вре­мя он по­ру­чил им­пе­ра­три­це под­дер­жи­вать сно­ше­ния с ми­ни­стра­ми и дер­жать его в кур­се про­ис­хо­дя­ще­го в сто­ли­це. Го­су­да­ры­ня яв­ля­лась са­мым близ­ким ему че­ло­ве­ком, на ко­то­ро­го все­гда мож­но бы­ло по­ло­жить­ся. Са­ма Алек­сандра Фе­о­до­ров­на за­ня­лась по­ли­ти­кой не из лич­но­го че­сто­лю­бия и жаж­ды вла­сти, как об этом то­гда пи­са­ли. Един­ствен­ным ее же­ла­ни­ем бы­ло быть по­лез­ной го­су­да­рю в труд­ную ми­ну­ту и по­мо­гать ему сво­и­ми со­ве­та­ми. Еже­днев­но она от­прав­ля­ла в Став­ку по­дроб­ные пись­ма-до­не­се­ния, что хо­ро­шо бы­ло из­вест­но ми­ни­страм.

Ян­варь и фев­раль 1917 го­да го­су­дарь про­вел в Цар­ском Се­ле. Он чув­ство­вал, что по­ли­ти­че­ская об­ста­нов­ка ста­но­вит­ся все бо­лее и бо­лее на­тя­ну­той, но про­дол­жал на­де­ять­ся на то, что чув­ство пат­ри­о­тиз­ма все же возь­мет верх, со­хра­нял ве­ру в ар­мию, по­ло­же­ние ко­то­рой зна­чи­тель­но улуч­ши­лось. Это все­ля­ло на­деж­ды на успех боль­шо­го ве­сен­не­го на­ступ­ле­ния, ко­то­рое на­не­сет ре­ши­тель­ный удар Гер­ма­нии. Но это хо­ро­шо по­ни­ма­ли и враж­деб­ные го­су­да­рю си­лы.

22 фев­ра­ля Го­су­дарь вы­ехал в Став­ку – этот мо­мент по­слу­жил сиг­на­лом для вра­гов по­ряд­ка. Им уда­лось по­се­ять в сто­ли­це па­ни­ку из-за на­дви­гав­ше­го­ся го­ло­да, ведь во вре­мя го­ло­да бу­дут злить­ся, ху­лить ца­ря сво­е­го и Бо­га Сво­е­го (Ис.8:21). На сле­ду­ю­щий день в Пет­ро­гра­де на­ча­лись вол­не­ния, вы­зван­ные пе­ре­бо­я­ми с под­во­зом хле­ба, они ско­ро пе­ре­рос­ли в за­ба­стов­ку под по­ли­ти­че­ски­ми ло­зун­га­ми – «До­лой вой­ну», «До­лой са­мо­дер­жа­вие». По­пыт­ки разо­гнать ма­ни­фе­стан­тов не увен­ча­лись успе­хом. В Ду­ме тем вре­ме­нем шли де­ба­ты с рез­кой кри­ти­кой пра­ви­тель­ства – но в первую оче­редь это бы­ли вы­па­ды про­тив го­су­да­ря. Пре­тен­ду­ю­щие на роль пред­ста­ви­те­лей на­ро­да де­пу­та­ты слов­но за­бы­ли на­став­ле­ние пер­во­вер­хов­но­го апо­сто­ла: Всех по­чи­тай­те, брат­ство лю­би­те, Бо­га бой­тесь, ца­ря чти­те (1Пет.2:17).

25 фев­ра­ля в Став­ке бы­ло по­лу­че­но со­об­ще­ние о бес­по­ряд­ках в сто­ли­це. Узнав о по­ло­же­нии дел, го­су­дарь по­сы­ла­ет вой­ска в Пет­ро­град для под­дер­жа­ния по­ряд­ка, а за­тем сам от­прав­ля­ет­ся в Цар­ское Се­ло. Его ре­ше­ние бы­ло, оче­вид­но, вы­зва­но и же­ла­ни­ем быть в цен­тре со­бы­тий для при­ня­тия в слу­чае необ­хо­ди­мо­сти быст­рых ре­ше­ний, и тре­во­гой за се­мью. Этот отъ­езд из Став­ки ока­зал­ся ро­ко­вым. За 150 верст от Пет­ро­гра­да цар­ский по­езд был оста­нов­лен – сле­ду­ю­щая стан­ция Лю­бань бы­ла в ру­ках мя­теж­ни­ков. При­шлось сле­до­вать через стан­цию Дно, но и тут путь ока­зал­ся за­крыт. Ве­че­ром 1 мар­та го­су­дарь при­был в Псков, в став­ку ко­ман­ду­ю­ще­го Се­вер­ным фрон­том ге­не­ра­ла Н.В. Руз­ско­го.

В сто­ли­це на­сту­пи­ло пол­ное без­вла­стие. Но го­су­дарь и ко­ман­до­ва­ние ар­ми­ей счи­та­ли, что Ду­ма кон­тро­ли­ру­ет по­ло­же­ние; в те­ле­фон­ных пе­ре­го­во­рах с пред­се­да­те­лем Го­судар­ствен­ной ду­мы М.В. Ро­дзян­ко го­су­дарь со­гла­шал­ся на все уступ­ки, ес­ли Ду­ма смо­жет вос­ста­но­вить по­ря­док в стране. От­вет был: уже позд­но. Бы­ло ли это так на са­мом де­ле? Ведь ре­во­лю­ци­ей бы­ли охва­че­ны толь­ко Пет­ро­град и окрест­но­сти, а ав­то­ри­тет ца­ря в на­ро­де и в ар­мии был еще ве­лик. От­вет Ду­мы ста­вил ца­ря пе­ред вы­бо­ром: от­ре­че­ние или по­пыт­ка ид­ти на Пет­ро­град с вер­ны­ми ему вой­ска­ми – по­след­нее озна­ча­ло граж­дан­скую вой­ну в то вре­мя, как внеш­ний враг на­хо­дил­ся в рос­сий­ских пре­де­лах.

Все окру­жа­ю­щие го­су­да­ря так­же убеж­да­ли его в том, что от­ре­че­ние – един­ствен­ный вы­ход. Осо­бен­но на этом на­ста­и­ва­ли ко­ман­ду­ю­щие фрон­та­ми, тре­бо­ва­ния ко­то­рых под­дер­жал на­чаль­ник Ге­не­раль­но­го шта­ба М.В. Алек­се­ев – в вой­ске про­изо­шли страх и тре­пет и ро­пот на ца­рей (3Езд.15:33). И по­сле дол­гих и му­чи­тель­ных раз­мыш­ле­ний им­пе­ра­тор при­нял вы­стра­дан­ное ре­ше­ние: от­речь­ся и за се­бя и за на­след­ни­ка, вви­ду его неиз­ле­чи­мой бо­лез­ни, в поль­зу бра­та, ве­ли­ко­го кня­зя Ми­ха­и­ла Алек­сан­дро­ви­ча. Го­су­дарь по­ки­дал вер­хов­ную власть и глав­но­ко­ман­до­ва­ние как царь, как во­ин, как сол­дат, до по­след­ней ми­ну­ты не за­бы­вая о сво­ем вы­со­ком дол­ге. Его Ма­ни­фест – это акт вы­со­чай­ше­го бла­го­род­ства и до­сто­ин­ства.

8 мар­та ко­мис­са­ры Вре­мен­но­го пра­ви­тель­ства, при­быв в Мо­гилев, объ­яви­ли через ге­не­ра­ла Алек­се­е­ва об аре­сте го­су­да­ря и необ­хо­ди­мо­сти про­сле­до­вать в Цар­ское Се­ло. В по­след­ний раз он об­ра­тил­ся к сво­им вой­скам, при­зы­вая их к вер­но­сти Вре­мен­но­му пра­ви­тель­ству, то­му са­мо­му, ко­то­рое под­верг­ло его аре­сту, к ис­пол­не­нию сво­е­го дол­га пе­ред Ро­ди­ной до пол­ной по­бе­ды. Про­щаль­ный при­каз вой­скам, в ко­то­ром вы­ра­зи­лись бла­го­род­ство ду­ши Го­су­да­ря, его лю­бовь к ар­мии, ве­ра в нее, был скрыт от на­ро­да Вре­мен­ным пра­ви­тель­ством, за­пре­тив­шим его пуб­ли­ка­цию. Но­вые пра­ви­те­ли, од­ни дру­гих одоле­вая, воз­не­ра­де­ли о ца­ре сво­ем (3Езд.15:16) – они, ко­неч­но, бо­я­лись, что ар­мия услы­шит бла­го­род­ную речь сво­е­го им­пе­ра­то­ра и Вер­хов­но­го глав­но­ко­ман­ду­ю­ще­го.

В жиз­ни им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II бы­ло два нерав­ных по про­дол­жи­тель­но­сти и ду­хов­ной зна­чи­мо­сти пе­ри­о­да – вре­мя его цар­ство­ва­ния и вре­мя пре­бы­ва­ния в за­то­че­нии; ес­ли пер­вый из них да­ет пра­во го­во­рить о нем как о пра­во­слав­ном пра­ви­те­ле, ис­пол­нив­шем свои мо­нар­шие обя­зан­но­сти как свя­щен­ный долг пе­ред Бо­гом, о го­су­да­ре, па­мя­ту­ю­щем сло­ва Свя­щен­но­го Пи­са­ния: Ты из­брал мя еси ца­ря лю­дем Тво­им (Прем.9:7), то вто­рой пе­ри­од – крест­ный путь вос­хож­де­ния к вер­ши­нам свя­то­сти, путь на рус­скую Гол­го­фу...

Рож­ден­ный в день па­мя­ти свя­то­го пра­вед­но­го Иова Мно­го­стра­даль­но­го, го­су­дарь при­нял свой крест так же, как биб­лей­ский пра­вед­ник, пе­ре­нес все нис­по­слан­ные ему ис­пы­та­ния твер­до, крот­ко и без те­ни ро­по­та. Имен­но это дол­го­тер­пе­ние с осо­бен­ной яс­но­стью от­кры­ва­ет­ся в ис­то­рии по­след­них дней им­пе­ра­то­ра. С мо­мен­та от­ре­че­ния не столь­ко внеш­ние со­бы­тия, сколь­ко внут­рен­нее ду­хов­ное со­сто­я­ние го­су­да­ря при­вле­ка­ет к се­бе вни­ма­ние. Го­су­дарь, при­няв, как ему ка­за­лось, един­ствен­но пра­виль­ное ре­ше­ние, тем не ме­нее пе­ре­жи­вал тя­же­лое ду­шев­ное му­че­ние. «Ес­ли я по­ме­ха сча­стью Рос­сии и ме­ня все сто­я­щие ныне во гла­ве ее об­ще­ствен­ные си­лы про­сят оста­вить трон и пе­ре­дать его сы­ну и бра­ту сво­е­му, то я го­тов это сде­лать, го­тов да­же не толь­ко цар­ство, но и жизнь свою от­дать за Ро­ди­ну. Я ду­маю, в этом ни­кто не со­мне­ва­ет­ся из тех, кто ме­ня зна­ет», – го­во­рил го­су­дарь ге­не­ра­лу Д.Н. Ду­бен­ско­му.

В са­мый день от­ре­че­ния, 2 мар­та, тот же ге­не­рал Ду­бен­ский за­пи­сал сло­ва ми­ни­стра им­пе­ра­тор­ско­го дво­ра гра­фа В.Б. Фре­де­рик­са: «Го­су­да­рю глу­бо­ко груст­но, что его счи­та­ют по­ме­хой сча­стью Рос­сии, что его на­шли нуж­ным про­сить оста­вить трон. Его вол­но­ва­ла мысль о се­мье, ко­то­рая оста­ва­лась в Цар­ском Се­ле од­на, де­ти боль­ны. Го­су­дарь страш­но стра­да­ет, но ведь он та­кой че­ло­век, ко­то­рый ни­ко­гда не по­ка­жет на лю­дях свое го­ре». Сдер­жан Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич и в лич­ном днев­ни­ке. Толь­ко в са­мом кон­це за­пи­си на этот день про­ры­ва­ет­ся его внут­ренне чув­ство: «Нуж­но мое от­ре­че­ние. Суть та, что во имя спа­се­ния Рос­сии и удер­жа­ния ар­мии на фрон­те в спо­кой­ствии нуж­но ре­шить­ся на этот шаг. Я со­гла­сил­ся. Из Став­ки при­сла­ли про­ект Ма­ни­фе­ста. Ве­че­ром из Пет­ро­гра­да при­бы­ли Гуч­ков и Шуль­гин, с ко­то­ры­ми я пе­ре­го­во­рил и пе­ре­дал им под­пи­сан­ный и пе­ре­де­лан­ный Ма­ни­фест. В час но­чи уехал из Пско­ва с тя­же­лым чув­ством пе­ре­жи­то­го. Кру­гом из­ме­на и тру­сость и об­ман!».

Вре­мен­ное пра­ви­тель­ство объ­яви­ло об аре­сте им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая II и его ав­гу­стей­шей су­пру­ги и со­дер­жа­нии их в Цар­ском Се­ле. Арест им­пе­ра­то­ра и им­пе­ра­три­цы не имел ни ма­лей­ше­го за­кон­но­го ос­но­ва­ния или по­во­да.

Ко­гда на­чав­ши­е­ся в Пет­ро­гра­де вол­не­ния пе­ре­ки­ну­лись и на Цар­ское Се­ло, часть войск взбун­то­ва­лась, и гро­мад­ная тол­па бун­тов­щи­ков – бо­лее 10 ты­сяч че­ло­век – дви­ну­лась к Алек­сан­дров­ско­му двор­цу. Им­пе­ра­три­ца в тот день, 28 фев­ра­ля, по­чти не вы­хо­ди­ла из ком­на­ты боль­ных де­тей. Ей до­кла­ды­ва­ли, что бу­дут при­ня­ты все ме­ры для без­опас­но­сти двор­ца. Но тол­па бы­ла уже со­всем близ­ко – все­го в 500 ша­гах от огра­ды двор­ца был убит ча­со­вой. В этот мо­мент Алек­сандра Фе­о­до­ров­на про­яв­ля­ет ре­ши­мость и неза­у­ряд­ное му­же­ство – вме­сте с ве­ли­кой княж­ной Ма­ри­ей Ни­ко­ла­ев­ной она об­хо­дит ря­ды вер­ных ей сол­дат, за­няв­ших обо­ро­ну во­круг двор­ца и уже го­то­вых к бою. Она убеж­да­ет их до­го­во­рить­ся с вос­став­ши­ми и не про­ли­вать кро­ви. К сча­стью, в этот мо­мент бла­го­ра­зу­мие воз­об­ла­да­ло. По­сле­ду­ю­щие дни го­су­да­ры­ня про­ве­ла в страш­ной тре­во­ге за судь­бу им­пе­ра­то­ра – до нее до­хо­ди­ли лишь слу­хи об от­ре­че­нии. Толь­ко 3 мар­та она по­лу­чи­ла от него крат­кую за­пис­ку. Пе­ре­жи­ва­ния им­пе­ра­три­цы в эти дни яр­ко опи­са­ны оче­вид­цем про­то­и­е­ре­ем Афа­на­си­ем Бе­ля­е­вым, слу­жив­шим во двор­це мо­ле­бен: «Им­пе­ра­три­ца, оде­тая сест­рою ми­ло­сер­дия, сто­я­ла под­ле кро­ва­ти На­след­ни­ка. Пе­ред ико­ною за­жгли несколь­ко то­нень­ких вос­ко­вых све­чей. На­чал­ся мо­ле­бен... О, ка­кое страш­ное, неожи­дан­ное го­ре по­стиг­ло Цар­скую се­мью! По­лу­чи­лось из­ве­стие, что Го­су­дарь, воз­вра­щав­ший­ся из Став­ки в род­ную се­мью, аре­сто­ван и да­же, воз­мож­но, от­рек­ся от пре­сто­ла... Мож­но се­бе пред­ста­вить, в ка­ком по­ло­же­нии ока­за­лась бес­по­мощ­ная Ца­ри­ца, мать с пя­тью сво­и­ми тяж­ко за­болев­ши­ми детьми! По­да­вив в се­бе немощь жен­скую и все те­лес­ные неду­ги свои, ге­рой­ски, са­мо­от­вер­жен­но, по­свя­тив се­бя ухо­ду за боль­ны­ми,  [с]  пол­ным упо­ва­ни­ем на по­мощь Ца­ри­цы Небес­ной, она ре­ши­ла преж­де все­го по­мо­лить­ся пред чу­до­твор­ною ико­ною Зна­ме­ния Бо­жьей Ма­те­ри. Го­ря­чо, на ко­ле­нях, со сле­за­ми про­си­ла зем­ная Ца­ри­ца по­мо­щи и за­ступ­ле­ния у Ца­ри­цы Небес­ной. При­ло­жив­шись к иконе и по­дой­дя под нее, по­про­си­ла при­не­сти ико­ну и к кро­ва­тям боль­ных, чтобы и все боль­ные де­ти сра­зу мог­ли при­ло­жить­ся к Чу­до­твор­но­му Об­ра­зу. Ко­гда мы вы­но­си­ли ико­ну из двор­ца, дво­рец уже был оцеп­лен вой­ска­ми, и все на­хо­дя­щи­е­ся в нем ока­за­лись аре­сто­ван­ны­ми».

9 мар­та аре­сто­ван­но­го на­ка­нуне им­пе­ра­то­ра пе­ре­во­зят в Цар­ское Се­ло, где его с нетер­пе­ни­ем жда­ла вся се­мья. На­чал­ся по­чти пя­ти­ме­сяч­ный пе­ри­од неопре­де­лен­но­го пре­бы­ва­ния в Цар­ском Се­ле. Дни про­хо­ди­ли раз­ме­рен­но – в ре­гу­ляр­ных бо­го­слу­же­ни­ях, сов­мест­ных тра­пе­зах, про­гул­ках, чте­нии и об­ще­нии с род­ны­ми людь­ми. Од­на­ко при этом жизнь уз­ни­ков под­вер­га­лась ме­лоч­ным стес­не­ни­ям – го­су­да­рю бы­ло объ­яв­ле­но А.Ф. Ке­рен­ским, что он дол­жен жить от­дель­но и ви­деть­ся с го­су­да­ры­ней толь­ко за сто­лом, при­чем раз­го­ва­ри­вать толь­ко по-рус­ски. Ка­ра­уль­ные сол­да­ты в гру­бой фор­ме де­ла­ли ему за­ме­ча­ния, до­ступ во дво­рец близ­ких цар­ской се­мье лиц вос­пре­щал­ся. Од­на­жды сол­да­ты да­же от­ня­ли у на­след­ни­ка иг­ру­шеч­ное ру­жье под пред­ло­гом за­пре­та но­сить ору­жие.

Отец Афа­на­сий Бе­ля­ев, ре­гу­ляр­но со­вер­шав­ший в этот пе­ри­од бо­го­слу­же­ния в Алек­сан­дров­ском двор­це, оста­вил свои сви­де­тель­ства о ду­хов­ной жиз­ни цар­ско­сель­ских уз­ни­ков. Вот как про­хо­ди­ла во двор­це служ­ба утре­ни Ве­ли­кой Пят­ни­цы 30 мар­та 1917 го­да. «Служ­ба шла бла­го­го­вей­но и уми­ли­тель­но... Их Ве­ли­че­ства всю служ­бу слу­ша­ли стоя. Пе­ред ни­ми бы­ли по­став­ле­ны склад­ные ана­лои, на ко­то­рых ле­жа­ли Еван­ге­лия, так что по ним мож­но бы­ло сле­дить за чте­ни­ем. Все про­сто­я­ли до кон­ца служ­бы и ушли через об­щее за­ло в свои ком­на­ты. На­до са­мо­му ви­деть и так близ­ко на­хо­дить­ся, чтобы по­нять и убе­дить­ся, как быв­шая цар­ствен­ная се­мья усерд­но, по-пра­во­слав­но­му, ча­сто на ко­ле­нях, мо­лит­ся Бо­гу. С ка­кою по­кор­но­стью, кро­то­стью, сми­ре­ни­ем, все­це­ло пре­дав се­бя в во­лю Бо­жию, сто­ят за бо­го­слу­же­ни­ем».

На сле­ду­ю­щий день вся се­мья ис­по­ве­до­ва­лась. Вот как вы­гля­де­ли ком­на­ты цар­ских де­тей, в ко­то­рых со­вер­ша­лось Та­ин­ство Ис­по­ве­ди: «Ка­кие уди­ви­тель­но по-хри­сти­ан­ски убран­ные ком­на­ты. У каж­дой княж­ны в уг­лу ком­на­ты устро­ен на­сто­я­щий ико­но­стас, на­пол­нен­ный мно­же­ством икон раз­ных раз­ме­ров с изо­бра­же­ни­ем чти­мых осо­бен­но свя­тых угод­ни­ков. Пе­ред ико­но­ста­сом склад­ной ана­лой, по­кры­тый пе­ле­ной в ви­де по­ло­тен­ца, на нем по­ло­же­ны мо­лит­вен­ни­ки и бо­го­слу­жеб­ные кни­ги, а так­же Свя­тое Еван­ге­лие и крест. Убран­ство ком­нат и вся их об­ста­нов­ка пред­став­ля­ют со­бой невин­ное, не зна­ю­щее жи­тей­ской гря­зи, чи­стое, непо­роч­ное дет­ство. Для вы­слу­ши­ва­ния мо­литв пе­ред ис­по­ве­дью все чет­ве­ро де­тей бы­ли в од­ной ком­на­те...».

«Впе­чат­ле­ние  [от ис­по­ве­ди]  по­лу­чи­лось та­кое: дай, Гос­по­ди, чтобы и все де­ти нрав­ствен­но бы­ли так вы­со­ки, как де­ти быв­ше­го Ца­ря. Та­кое незло­бие, сми­ре­ние, по­кор­ность ро­ди­тель­ской во­ле, пре­дан­ность без­услов­ная во­ле Бо­жи­ей, чи­сто­та в по­мыш­ле­ни­ях и пол­ное незна­ние зем­ной гря­зи – страст­ной и гре­хов­ной, – пи­шет отец Афа­на­сий, – ме­ня при­ве­ли в изум­ле­ние, и я ре­ши­тель­но недо­уме­вал: нуж­но ли на­по­ми­нать мне как ду­хов­ни­ку о гре­хах, мо­жет быть, им неве­до­мых, и как рас­по­ло­жить к рас­ка­я­нию в из­вест­ных мне гре­хах».

Доб­ро­та и ду­шев­ное спо­кой­ствие не остав­ля­ли им­пе­ра­три­цу да­же в эти са­мые труд­ные по­сле от­ре­че­ния го­су­да­ря от пре­сто­ла дни. Вот с ка­ки­ми сло­ва­ми уте­ше­ния об­ра­ща­ет­ся она в пись­ме к кор­не­ту С.В. Мар­ко­ву: «Вы не один, не бой­тесь жить. Гос­подь услы­шит на­ши мо­лит­вы и Вам по­мо­жет, уте­шит и под­кре­пит. Не те­ряй­те Ва­шу ве­ру, чи­стую, дет­скую, остань­тесь та­ким же ма­лень­ким, ко­гда и Вы боль­шим бу­де­те. Тя­же­ло и труд­но жить, но впе­ре­ди есть Свет и ра­дость, ти­ши­на и на­гра­да за все стра­да­ния и му­че­ния. Иди­те пря­мо ва­шей до­ро­гой, не гля­ди­те на­пра­во и нале­во, и ес­ли кам­ня не уви­ди­те и упа­де­те, не стра­ши­тесь и не па­дай­те ду­хом. Под­ни­ми­тесь сно­ва и иди­те впе­ред. Боль­но бы­ва­ет, тя­же­ло на ду­ше, но го­ре нас очи­ща­ет. Помни­те жизнь и стра­да­ния Спа­си­те­ля, и Ва­ша жизнь по­ка­жет­ся вам не так чер­на, как ду­ма­ли. Цель од­на у нас, ту­да мы все стре­мим­ся, да по­мо­жем мы друг дру­гу до­ро­гу най­ти. Хри­стос с Ва­ми, не стра­ши­тесь».

В двор­цо­вой Церк­ви или в быв­ших цар­ских по­ко­ях отец Афа­на­сий ре­гу­ляр­но со­вер­шал все­нощ­ную и Бо­же­ствен­ную ли­тур­гию, за ко­то­ры­ми все­гда при­сут­ство­ва­ли все чле­ны им­пе­ра­тор­ской се­мьи. По­сле дня Свя­той Тро­и­цы в днев­ни­ке от­ца Афа­на­сия все ча­ще и ча­ще по­яв­ля­ют­ся тре­вож­ные со­об­ще­ния – он от­ме­ча­ет рас­ту­щее раз­дра­же­ние ка­ра­уль­ных, до­хо­дя­щих по­рой до гру­бо­сти по от­но­ше­нию к цар­ской се­мье. Не оста­ет­ся без его вни­ма­ния и ду­шев­ное со­сто­я­ние чле­нов цар­ской се­мьи – да, все они стра­да­ли, от­ме­ча­ет он, но вме­сте со стра­да­ни­я­ми воз­рас­та­ли их тер­пе­ние и мо­лит­ва. В сво­их стра­да­ни­ях стя­жа­ли они под­лин­ное сми­ре­ние – по сло­ву про­ро­ка: Ска­жи ца­рю и ца­ри­це: сми­ри­тесь... ибо упал с го­ло­вы ва­шей ве­нец сла­вы ва­шей (Иер.13:18).

«...Ныне сми­рен­ный раб Бо­жий Ни­ко­лай, как крот­кий аг­нец, доб­ро­же­ла­тель­ный ко всем вра­гам сво­им, не пом­ня­щий обид, мо­ля­щий­ся усерд­но о бла­го­ден­ствии Рос­сии, ве­ру­ю­щий глу­бо­ко в ее слав­ное бу­ду­щее, ко­ле­но­пре­кло­нен­но, взи­рая на крест и Еван­ге­лие... вы­ска­зы­ва­ет Небес­но­му От­цу со­кро­вен­ные тай­ны сво­ей мно­го­стра­даль­ной жиз­ни и, по­вер­га­ясь в прах пред ве­ли­чи­ем Ца­ря Небес­но­го, слез­но про­сит про­ще­ния в воль­ных и неволь­ных сво­их пре­гре­ше­ни­ях», – чи­та­ем мы в днев­ни­ке от­ца Афа­на­сия Бе­ля­е­ва.

В жиз­ни цар­ствен­ных уз­ни­ков тем вре­ме­нем на­зре­ва­ли се­рьез­ные из­ме­не­ния. Вре­мен­ное пра­ви­тель­ство на­зна­чи­ло ко­мис­сию по рас­сле­до­ва­нию де­я­тель­но­сти им­пе­ра­то­ра, но несмот­ря на все ста­ра­ния об­на­ру­жить хоть что-то, по­ро­ча­щее ца­ря, ни­че­го не на­шли – царь был неви­но­вен. Ко­гда неви­нов­ность его бы­ла до­ка­за­на и ста­ло оче­вид­но, что за ним нет ни­ка­ко­го пре­ступ­ле­ния, Вре­мен­ное пра­ви­тель­ство вме­сто то­го, чтобы осво­бо­дить го­су­да­ря и его ав­гу­стей­шую су­пру­гу, при­ня­ло ре­ше­ние уда­лить уз­ни­ков из Цар­ско­го Се­ла. В ночь на 1 ав­гу­ста они бы­ли от­прав­ле­ны в То­больск – сде­ла­но это бы­ло яко­бы вви­ду воз­мож­ных бес­по­ряд­ков, пер­вой жерт­вой ко­то­рых мог­ла сде­лать­ся цар­ская се­мья. На де­ле же тем са­мым се­мья об­ре­ка­лась на крест, ибо в это вре­мя дни са­мо­го Вре­мен­но­го пра­ви­тель­ства бы­ли со­чте­ны.

30 июля, за день до отъ­ез­да цар­ской се­мьи в То­больск, бы­ла от­слу­же­на по­след­няя Бо­же­ствен­ная ли­тур­гия в цар­ских по­ко­ях; в по­след­ний раз быв­шие хо­зя­е­ва сво­е­го род­но­го до­ма со­бра­лись го­ря­чо по­мо­лить­ся, про­ся со сле­за­ми, ко­ле­но­пре­кло­нен­но у Гос­по­да по­мо­щи и за­ступ­ле­ния от всех бед и на­па­стей, и в то же вре­мя по­ни­мая, что всту­па­ют они на путь, пред­на­чер­тан­ный Са­мим Гос­по­дом Иису­сом Хри­стом для всех хри­сти­ан: Воз­ло­жат на вас ру­ки и бу­дут гнать вас, пре­да­вая в тем­ни­цы, и по­ве­дут пред пра­ви­те­лей за имя Мое (Лк.21:12). За этой ли­тур­ги­ей мо­ли­лась вся цар­ская се­мья и их уже со­всем ма­ло­чис­лен­ная при­слу­га.

6 ав­гу­ста цар­ствен­ные уз­ни­ки при­бы­ли в То­больск. Пер­вые неде­ли пре­бы­ва­ния в То­боль­ске цар­ской се­мьи бы­ли ед­ва ли не са­мы­ми спо­кой­ны­ми за весь пе­ри­од их за­то­че­ния. 8 сен­тяб­ря, в день празд­ни­ка Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы, уз­ни­кам поз­во­ли­ли в пер­вый раз от­пра­вить­ся в цер­ковь. Впо­след­ствии и это уте­ше­ние крайне ред­ко вы­па­да­ло на их до­лю. Од­ним из са­мых боль­ших ли­ше­ний за вре­мя жиз­ни в То­боль­ске бы­ло по­чти пол­ное от­сут­ствие вся­ких из­ве­стий. Пись­ма до­хо­ди­ли с огром­ным опоз­да­ни­ем. Что же ка­са­ет­ся га­зет, то при­хо­ди­лось до­воль­ство­вать­ся мест­ным лист­ком, пе­ча­тав­шим­ся на обер­точ­ной бу­ма­ге и да­вав­шим лишь ста­рые те­ле­грам­мы с опоз­да­ни­ем на несколь­ко дней, да и те ча­ще все­го по­яв­ля­лись здесь в ис­ка­жен­ном и уре­зан­ном ви­де. Им­пе­ра­тор с тре­во­гой сле­дил за раз­вер­зав­ши­ми­ся в Рос­сии со­бы­ти­я­ми. Он по­ни­мал, что стра­на стре­ми­тель­но идет к ги­бе­ли.

Кор­ни­лов пред­ло­жил Ке­рен­ско­му вве­сти вой­ска в Пет­ро­град, чтобы по­ло­жить ко­нец боль­ше­вист­ской аги­та­ции, ко­то­рая ста­но­ви­лась изо дня в день все бо­лее угро­жа­ю­щей. Без­мер­на бы­ла пе­чаль ца­ря, ко­гда Вре­мен­ное пра­ви­тель­ство от­кло­ни­ло и эту по­след­нюю по­пыт­ку к спа­се­нию Ро­ди­ны. Он пре­крас­но по­ни­мал, что это бы­ло един­ствен­ное сред­ство из­бе­жать неми­ну­е­мой ка­та­стро­фы. Го­су­дарь рас­ка­и­ва­ет­ся в сво­ем от­ре­че­нии. «Ведь он при­нял это ре­ше­ние лишь в на­деж­де, что же­лав­шие его уда­ле­ния су­ме­ют все же про­дол­жать с че­стью вой­ну и не по­гу­бят де­ло спа­се­ния Рос­сии. Он бо­ял­ся то­гда, чтобы его от­каз под­пи­сать от­ре­че­ние не по­вел к граж­дан­ской войне в ви­ду непри­я­те­ля. Царь не хо­тел, чтобы из-за него бы­ла про­ли­та хоть кап­ля рус­ской кро­ви... Им­пе­ра­то­ру му­чи­тель­но бы­ло ви­деть те­перь бес­плод­ность сво­ей жерт­вы и со­зна­вать, что, имея в ви­ду то­гда лишь бла­го ро­ди­ны, он при­нес ей вред сво­им от­ре­че­ни­ем», – вспо­ми­на­ет П. Жи­льяр, вос­пи­та­тель це­са­ре­ви­ча Алек­сея.

А меж­ду тем к вла­сти в Пет­ро­гра­де уже при­шли боль­ше­ви­ки – на­сту­пил пе­ри­од, о ко­то­ром го­су­дарь на­пи­сал в сво­ем днев­ни­ке: «го­раз­до ху­же и по­зор­нее со­бы­тий Смут­но­го вре­ме­ни». Из­ве­стие об ок­тябрь­ском пе­ре­во­ро­те до­шло до То­боль­ска 15 но­яб­ря. Сол­да­ты, охра­няв­шие гу­бер­на­тор­ский дом, про­ник­лись рас­по­ло­же­ни­ем к цар­ской се­мье, и про­шло несколь­ко ме­ся­цев по­сле боль­ше­вист­ско­го пе­ре­во­ро­та, преж­де чем пе­ре­ме­на вла­сти ста­ла ска­зы­вать­ся на по­ло­же­нии уз­ни­ков. В То­боль­ске об­ра­зо­вал­ся «сол­дат­ский ко­ми­тет», ко­то­рый, вся­че­ски стре­мясь к са­мо­утвер­жде­нию, де­мон­стри­ро­вал свою власть над го­су­да­рем – то за­став­ля­ют его снять по­го­ны, то раз­ру­ша­ют ле­дя­ную гор­ку, устро­ен­ную для цар­ских де­тей: над ца­ря­ми он из­де­ва­ет­ся, по сло­ву про­ро­ка Ав­ва­ку­ма (Авв.1:10). С 1 мар­та 1918 го­да «Ни­ко­лай Ро­ма­нов и его се­мей­ство пе­ре­во­дят­ся на сол­дат­ский па­ек».

В пись­мах и днев­ни­ках чле­нов им­пе­ра­тор­ской се­мьи за­сви­де­тель­ство­ва­но глу­бо­кое пе­ре­жи­ва­ние той тра­ге­дии, ко­то­рая раз­во­ра­чи­ва­лась на их гла­зах. Но эта тра­ге­дия не ли­ша­ет цар­ствен­ных уз­ни­ков си­лы ду­ха, ве­ры и на­деж­ды на по­мощь Бо­жию.

«Тя­же­ло неимо­вер­но, груст­но, обид­но, стыд­но, но не те­ряй­те ве­ру в Бо­жию ми­лость. Он не оста­вит Ро­ди­ну по­гиб­нуть. На­до пе­ре­не­сти все эти уни­же­ния, га­до­сти, ужа­сы с по­кор­но­стью (раз не в си­лах на­ших по­мочь). И Он спа­сет, дол­го­тер­пе­лив и мно­го­мило­стив – не про­гне­ва­ет­ся до кон­ца... Без ве­ры невоз­мож­но бы­ло бы жить...

Как я счаст­ли­ва, что мы не за гра­ни­цей, а с ней  [Ро­ди­ной]  все пе­ре­жи­ва­ем. Как хо­чет­ся с лю­би­мым боль­ным че­ло­ве­ком все раз­де­лить, все пе­ре­жить и с лю­бо­вью и вол­не­ни­ем за ним сле­дить, так и с Ро­ди­ной. Я чув­ство­ва­ла се­бя слиш­ком дол­го ее ма­те­рью, чтобы по­те­рять это чув­ство, – мы од­но со­став­ля­ем, и де­лим го­ре и сча­стье. Боль­но она нам сде­ла­ла, оби­де­ла, окле­ве­та­ла... но мы ее лю­бим все-та­ки глу­бо­ко и хо­тим ви­деть ее вы­здо­ров­ле­ние, как боль­но­го ре­бен­ка с пло­хи­ми, но и хо­ро­ши­ми ка­че­ства­ми, так и Ро­ди­ну род­ную...

Креп­ко ве­рю, что вре­мя стра­да­ний про­хо­дит, что солн­це опять бу­дет све­тить над мно­го­стра­даль­ной Ро­ди­ной. Ведь Гос­подь ми­ло­стив – спа­сет Ро­ди­ну...», – пи­са­ла им­пе­ра­три­ца.

Стра­да­ния стра­ны и на­ро­да не мо­гут быть бес­смыс­лен­ны­ми – в это твер­до ве­рят цар­ствен­ные стра­сто­терп­цы: «Ко­гда все это кон­чит­ся? Ко­гда Бо­гу угод­но. По­тер­пи, род­ная стра­на, и по­лу­чишь ве­нец сла­вы, на­гра­ду за все стра­да­ния... Вес­на при­дет и по­ра­ду­ет, и вы­су­шит сле­зы и кровь, про­ли­тые стру­я­ми над бед­ной Ро­ди­ной...

Мно­го еще тя­же­ло­го впе­ре­ди – боль­но, сколь­ко кро­во­про­ли­тий, боль­но ужас­но! Но прав­да долж­на окон­ча­тель­но по­бе­дить...

Как же жить, ес­ли нет на­деж­ды? На­до быть бод­рым, и то­гда Гос­подь даст ду­шев­ный мир. Боль­но, до­сад­но, обид­но, стыд­но, стра­да­ешь, все бо­лит, ис­ко­ло­то, но ти­ши­на на ду­ше, спо­кой­ная ве­ра и лю­бовь к Бо­гу, Ко­то­рый Сво­их не оста­вит и мо­лит­вы усерд­ных услы­шит и по­ми­лу­ет и спа­сет...

...Сколь­ко еще вре­ме­ни бу­дет на­ша несчаст­ная Ро­ди­на тер­за­е­ма и раз­ди­ра­е­ма внеш­ни­ми и внут­рен­ни­ми вра­га­ми? Ка­жет­ся ино­гда, что боль­ше тер­петь нет сил, да­же не зна­ешь, на что на­де­ять­ся, че­го же­лать? А все-та­ки ни­кто как Бог! Да бу­дет во­ля Его свя­тая!»

Уте­ше­ние и кро­тость в пе­ре­не­се­нии скор­бей цар­ствен­ным уз­ни­кам да­ют мо­лит­ва, чте­ние ду­хов­ных книг, бо­го­слу­же­ние, При­ча­ще­ние: «...Гос­подь Бог дал неожи­дан­ную ра­дость и уте­ше­ние, до­пу­стив нас при­об­щить­ся Свя­тых Хри­сто­вых Тайн для очи­ще­ния гре­хов и жиз­ни веч­ной. Свет­лое ли­ко­ва­ние и лю­бовь на­пол­ня­ют ду­шу».

В стра­да­ни­ях и ис­пы­та­ни­ях умно­жа­ет­ся ду­хов­ное ве­де­ние, по­зна­ние се­бя, сво­ей ду­ши. Устрем­лен­ность к жиз­ни веч­ной по­мо­га­ет пе­ре­но­сить стра­да­ния и да­ет ве­ли­кое уте­ше­ние: «...Все, что люб­лю, – стра­да­ет, сче­та нет всей гря­зи и стра­да­ни­ям, а Гос­подь не до­пус­ка­ет уны­ния: Он охра­ня­ет от от­ча­я­ния, да­ет си­лу, уве­рен­ность в свет­лое бу­ду­щее еще на этом све­те».

В мар­те ста­ло из­вест­но, что в Бре­сте был за­клю­чен се­па­рат­ный мир с Гер­ма­ни­ей. Го­су­дарь не скры­вал к нему сво­е­го от­но­ше­ния: «Это та­кой по­зор для Рос­сии» и это «рав­но­силь­но са­мо­убий­ству». Ко­гда про­шел слух, что нем­цы тре­бу­ют от боль­ше­ви­ков вы­да­чи им цар­ской се­мьи, им­пе­ра­три­ца за­яви­ла: «Пред­по­чи­таю уме­реть в Рос­сии, неже­ли быть спа­сен­ной нем­ца­ми». Пер­вый боль­ше­вист­ский от­ряд при­был в То­больск во втор­ник 22 ап­ре­ля. Ко­мис­сар Яко­влев осмат­ри­ва­ет дом, зна­ко­мит­ся с уз­ни­ка­ми. Через несколь­ко дней он со­об­ща­ет, что дол­жен увез­ти го­су­да­ря, уве­ряя, что ни­че­го пло­хо­го с ним не слу­чит­ся. Пред­по­ла­гая, что его хо­тят от­пра­вить в Моск­ву для под­пи­са­ния се­па­рат­но­го ми­ра с Гер­ма­ни­ей, го­су­дарь, ко­то­ро­го ни при ка­ких об­сто­я­тель­ствах не по­ки­да­ло вы­со­кое ду­шев­ное бла­го­род­ство (вспом­ним По­сла­ние про­ро­ка Иере­мии: царь, по­ка­зу­яй свое му­же­ство – Посл.Иер.1:58), твер­до ска­зал: «Я луч­ше дам от­ре­зать се­бе ру­ку, чем под­пи­шу этот по­зор­ный до­го­вор».

На­след­ник в это вре­мя был бо­лен, и вез­ти его бы­ло невоз­мож­но. Несмот­ря на страх за боль­но­го сы­на, го­су­да­ры­ня при­ни­ма­ет ре­ше­ние сле­до­вать за су­пру­гом; с ни­ми от­пра­ви­лась и ве­ли­кая княж­на Ма­рия Ни­ко­ла­ев­на. Толь­ко 7 мая чле­ны се­мьи, остав­ши­е­ся в То­боль­ске, по­лу­чи­ли из­ве­стие из Ека­те­рин­бур­га: го­су­дарь, го­су­да­ры­ня и Ма­рия Ни­ко­ла­ев­на за­клю­че­ны в дом Ипа­тье­ва. Ко­гда здо­ро­вье на­след­ни­ка по­пра­ви­лось, осталь­ные чле­ны цар­ской се­мьи из То­боль­ска бы­ли так­же до­став­ле­ны в Ека­те­рин­бург и за­то­че­ны в том же до­ме, но боль­шин­ство лиц, при­бли­жен­ных к се­мье, к ним до­пу­ще­но не бы­ло.

О ека­те­рин­бург­ском пе­ри­о­де за­то­че­ния цар­ской се­мьи сви­де­тельств оста­лось го­раз­до мень­ше. По­чти нет пи­сем. В ос­нов­ном этот пе­ри­од из­ве­стен лишь по крат­ким за­пи­сям в днев­ни­ке им­пе­ра­то­ра и по­ка­за­ни­ям сви­де­те­лей по де­лу об убий­стве цар­ской се­мьи. Осо­бен­но цен­ным пред­став­ля­ет­ся сви­де­тель­ство про­то­и­е­рея Иоан­на Сто­ро­же­ва, со­вер­шав­ше­го по­след­ние бо­го­слу­же­ния в Ипа­тьев­ском до­ме. Отец Иоанн слу­жил там два­жды в вос­крес­ные дни обед­ни­цу; в пер­вый раз это бы­ло 20 мая (2 июня) 1918 го­да: «...диа­кон го­во­рил про­ше­ния ек­те­ний, а я пел. Мне под­пе­ва­ли два жен­ских го­ло­са (ду­ма­ет­ся, Та­тья­на Ни­ко­ла­ев­на и еще кто-то из них), по­рой низ­ким ба­сом и Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич... Мо­ли­лись очень усерд­но...»

«Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич был одет в гим­на­стер­ку за­щит­но­го цве­та, та­ких же брю­ках, при вы­со­ких са­по­гах. На гру­ди у него офи­цер­ский Ге­ор­ги­ев­ский крест. По­гон не бы­ло...  [Он]  про­из­вел на ме­ня впе­чат­ле­ние сво­ей твер­дой по­ход­кой, сво­им спо­кой­стви­ем и осо­бен­но сво­ей ма­не­рой при­сталь­но и твер­до смот­реть в гла­за...» – пи­сал отец Иоанн.

Со­хра­ни­лось нема­ло порт­ре­тов чле­нов цар­ской се­мьи – от пре­крас­ных порт­ре­тов А.Н. Се­ро­ва до позд­них, сде­лан­ных уже в за­то­че­нии, фо­то­гра­фий. По ним мож­но со­ста­вить пред­став­ле­ние о внеш­но­сти го­су­да­ря, им­пе­ра­три­цы, це­са­ре­ви­ча и кня­жон – но в опи­са­ни­ях мно­гих лиц, ви­дев­ших их при жиз­ни, осо­бое вни­ма­ние обыч­но уде­ля­ет­ся гла­зам. «Он смот­рел на ме­ня та­ки­ми жи­вы­ми гла­за­ми...» — го­во­рил о на­след­ни­ке отец Иоанн Сто­ро­жев. На­вер­ное, наи­бо­лее точ­но мож­но пе­ре­дать это впе­чат­ле­ние сло­ва­ми Пре­муд­ро­го Со­ло­мо­на: «В свет­лом взо­ре ца­ря – жизнь, и бла­го­во­ле­ние его – как об­ла­ко с позд­ним до­ждем...» В цер­ков­но­сла­вян­ском тек­сте это зву­чит еще вы­ра­зи­тель­нее: «во све­те жиз­ни сын ца­рев» (Притч.16:15).

Усло­вия жиз­ни в «до­ме осо­бо­го на­зна­че­ния» бы­ли го­раз­до тя­же­лее, чем в То­боль­ске. Стра­жа со­сто­я­ла из 12-ти сол­дат, ко­то­рые жи­ли в непо­сред­ствен­ной бли­зо­сти от уз­ни­ков, ели с ни­ми за од­ним сто­лом. Ко­мис­сар Ав­де­ев, за­ко­ре­не­лый пья­ни­ца, еже­днев­но изощ­рял­ся вме­сте со сво­и­ми под­чи­нен­ны­ми в из­мыш­ле­нии но­вых уни­же­ний для за­клю­чен­ных. При­хо­ди­лось ми­рить­ся с ли­ше­ни­я­ми, пе­ре­но­сить из­де­ва­тель­ства и под­чи­нять­ся тре­бо­ва­ни­ям этих гру­бых лю­дей – в чис­ле охран­ни­ков бы­ли быв­шие уго­лов­ные пре­ступ­ни­ки. Как толь­ко го­су­дарь и го­су­да­ры­ня при­бы­ли в дом Ипа­тье­ва, их под­верг­ли уни­зи­тель­но­му и гру­бо­му обыс­ку. Спать цар­ской че­те и княж­нам при­хо­ди­лось на по­лу, без кро­ва­тей. Во вре­мя обе­да се­мье, со­сто­я­щей из се­ми че­ло­век, да­ва­ли все­го пять ло­жек; си­дя­щие за этим же сто­лом охран­ни­ки ку­ри­ли, наг­ло вы­пус­кая дым в ли­цо уз­ни­кам, гру­бо от­би­ра­ли у них еду.

Про­гул­ка в са­ду раз­ре­ша­лась еди­но­жды в день, по­на­ча­лу в те­че­ние 15-20 ми­нут, а по­том не бо­лее пя­ти. По­ве­де­ние ча­со­вых бы­ло со­вер­шен­но непри­стой­ным – они де­жу­ри­ли да­же воз­ле две­ри в туа­лет, при­чем не раз­ре­ша­ли за­пи­рать две­ри. На сте­нах охран­ни­ки пи­са­ли нецен­зур­ные сло­ва, де­ла­ли непри­лич­ные изо­бра­же­ния.

Ря­дом с цар­ской се­мьей оста­ва­лись лишь док­тор Ев­ге­ний Бот­кин, ко­то­рый окру­жил уз­ни­ков за­бо­той и был по­сред­ни­ком меж­ду ни­ми и ко­мис­са­ра­ми, пы­та­ясь за­щи­щать их от гру­бо­сти стра­жи, и несколь­ко ис­пы­тан­ных, вер­ных слуг: Ан­на Де­ми­до­ва, И.С. Ха­ри­то­нов, А.Е. Трупп и маль­чик Ле­ня Сед­нев.

Ве­ра за­клю­чен­ных под­дер­жи­ва­ла их му­же­ство, да­ва­ла им си­лу и тер­пе­ние в стра­да­ни­ях. Все они по­ни­ма­ли воз­мож­ность ско­ро­го кон­ца. Да­же у це­са­ре­ви­ча как-то вы­рва­лась фра­за: «Ес­ли бу­дут уби­вать, толь­ко бы не му­чи­ли...». Го­су­да­ры­ня и ве­ли­кие княж­ны ча­сто пе­ли цер­ков­ные пес­но­пе­ния, ко­то­рые про­тив во­ли слу­шал их ка­ра­ул. В по­чти пол­ной изо­ля­ции от внеш­не­го ми­ра, окру­жен­ные гру­бы­ми и же­сто­ки­ми охран­ни­ка­ми, уз­ни­ки Ипа­тьев­ско­го до­ма про­яв­ля­ют уди­ви­тель­ное бла­го­род­ство и яс­ность ду­ха.

В од­ном из пи­сем Оль­ги Ни­ко­ла­ев­ны есть та­кие стро­ки: «Отец про­сит пе­ре­дать всем тем, кто ему остал­ся пре­дан, и тем, на ко­го они мо­гут иметь вли­я­ние, чтобы они не мсти­ли за него, так как он всех про­стил и за всех мо­лит­ся, и чтобы не мсти­ли за се­бя, и чтобы пом­ни­ли, что то зло, ко­то­рое сей­час в ми­ре, бу­дет еще силь­ней, но что не зло по­бе­дит зло, а толь­ко лю­бовь».

Да­же гру­бые стра­жи по­не­мно­гу смяг­чи­лись в об­ще­нии с за­клю­чен­ны­ми. Они бы­ли удив­ле­ны их про­сто­той, их по­ко­ри­ла пол­ная до­сто­ин­ства ду­шев­ная яс­ность, и они вско­ре по­чув­ство­ва­ли пре­вос­ход­ство тех, ко­го ду­ма­ли дер­жать в сво­ей вла­сти. Смяг­чил­ся да­же сам ко­мис­сар Ав­де­ев. Та­кая пе­ре­ме­на не укры­лась от глаз боль­ше­вист­ских вла­стей. Ав­де­ев был сме­щен и за­ме­нен Юров­ским, стра­жа за­ме­не­на ав­ст­ро-гер­ман­ски­ми плен­ны­ми и вы­бран­ны­ми людь­ми из чис­ла па­ла­чей «чрез­вы­чай­ки» – «дом осо­бо­го на­зна­че­ния» стал как бы ее от­де­ле­ни­ем. Жизнь его оби­та­те­лей пре­вра­ти­лась в сплош­ное му­че­ни­че­ство.

1 (14) июля 1918 го­да от­цом Иоан­ном Сто­ро­же­вым бы­ло со­вер­ше­но по­след­нее бо­го­слу­же­ние в Ипа­тьев­ском до­ме. При­бли­жа­лись тра­ги­че­ские ча­сы... При­го­тов­ле­ния к каз­ни де­ла­ют­ся в стро­жай­шей тайне от уз­ни­ков Ипа­тьев­ско­го до­ма.

В ночь с 16 на 17 июля, при­мер­но в на­ча­ле тре­тье­го, Юров­ский раз­бу­дил цар­скую се­мью. Им бы­ло ска­за­но, что в го­ро­де неспо­кой­но и по­это­му необ­хо­ди­мо пе­рей­ти в без­опас­ное ме­сто. Ми­нут через со­рок, ко­гда все оде­лись и со­бра­лись, Юров­ский вме­сте с уз­ни­ка­ми спу­стил­ся на пер­вый этаж и при­вел их в по­лу­под­валь­ную ком­на­ту с од­ним за­ре­ше­чен­ным ок­ном. Все внешне бы­ли спо­кой­ны. Го­су­дарь нес на ру­ках Алек­сея Ни­ко­ла­е­ви­ча, у осталь­ных в ру­ках бы­ли по­душ­ки и дру­гие мел­кие ве­щи. По прось­бе го­су­да­ры­ни в ком­на­ту при­нес­ли два сту­ла, на них по­ло­жи­ли по­душ­ки, при­не­сен­ные ве­ли­ки­ми княж­на­ми и Ан­ной Де­ми­до­вой. На сту­льях раз­ме­сти­лись го­су­да­ры­ня и Алек­сей Ни­ко­ла­е­вич. Го­су­дарь сто­ял в цен­тре ря­дом с на­след­ни­ком. Осталь­ные чле­ны се­мьи и слу­ги раз­ме­сти­лись в раз­ных ча­стях ком­на­ты и при­го­то­ви­лись дол­го ждать – они уже при­вык­ли к ноч­ным тре­во­гам и раз­но­го ро­да пе­ре­ме­ще­ни­ям. Меж­ду тем в со­сед­ней ком­на­те уже стол­пи­лись во­ору­жен­ные, ожи­дав­шие сиг­на­ла убий­цы. В этот мо­мент Юров­ский по­до­шел к го­су­да­рю со­всем близ­ко и ска­зал: «Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич, по по­ста­нов­ле­нию Ураль­ско­го об­ласт­но­го со­ве­та вы бу­де­те рас­стре­ля­ны с ва­шей се­мьей». Эта фра­за яви­лась на­столь­ко неожи­дан­ной для ца­ря, что он обер­нул­ся в сто­ро­ну се­мьи, про­тя­нув к ним ру­ки, за­тем, как бы же­лая пе­ре­спро­сить, об­ра­тил­ся к ко­мен­дан­ту, ска­зав: «Что? Что?» Го­су­да­ры­ня и Оль­га Ни­ко­ла­ев­на хо­те­ли пе­ре­кре­стить­ся. Но в этот мо­мент Юров­ский вы­стре­лил в го­су­да­ря из ре­воль­ве­ра по­чти в упор несколь­ко раз, и он сра­зу же упал. По­чти од­новре­мен­но на­ча­ли стре­лять все осталь­ные – каж­дый за­ра­нее знал свою жерт­ву.

Уже ле­жа­щих на по­лу до­би­ва­ли вы­стре­ла­ми и уда­ра­ми шты­ков. Ко­гда, ка­за­лось, все бы­ло кон­че­но, Алек­сей Ни­ко­ла­е­вич вдруг сла­бо за­сто­нал – в него вы­стре­ли­ли еще несколь­ко раз. Кар­ти­на бы­ла ужас­на: один­на­дцать тел ле­жа­ло на по­лу в по­то­ках кро­ви. Убе­див­шись, что их жерт­вы мерт­вы, убий­цы ста­ли сни­мать с них дра­го­цен­но­сти. За­тем уби­тых вы­нес­ли на двор, где уже сто­ял на­го­то­ве гру­зо­вик – шум его мо­то­ра дол­жен был за­глу­шить вы­стре­лы в под­ва­ле. Еще до вос­хо­да солн­ца те­ла вы­вез­ли в лес в окрест­но­сти де­рев­ни Коп­тя­ки. В те­че­ние трех дней убий­цы пы­та­лись скрыть свое зло­де­я­ние...

Боль­шин­ство сви­де­тельств го­во­рит об уз­ни­ках Ипа­тьев­ско­го до­ма как о лю­дях стра­да­ю­щих, но глу­бо­ко ве­ру­ю­щих, несо­мнен­но, по­кор­ных во­ле Бо­жи­ей. Несмот­ря на из­де­ва­тель­ства и оскорб­ле­ния, они ве­ли в до­ме Ипа­тье­ва до­стой­ную се­мей­ную жизнь, ста­ра­ясь скра­сить угне­та­ю­щую об­ста­нов­ку вза­им­ным об­ще­ни­ем, мо­лит­вой, чте­ни­ем и по­силь­ны­ми за­ня­ти­я­ми. «Го­су­дарь и Го­су­да­ры­ня ве­ри­ли, что уми­ра­ют му­че­ни­ка­ми за свою ро­ди­ну, – пи­шет один из сви­де­те­лей их жиз­ни в за­то­че­нии, вос­пи­та­тель на­след­ни­ка Пьер Жи­льяр, – они умер­ли му­че­ни­ка­ми за че­ло­ве­че­ство. Их ис­тин­ное ве­ли­чие про­ис­те­ка­ло не из их цар­ско­го са­на, а от той уди­ви­тель­ной нрав­ствен­ной вы­со­ты, до ко­то­рой они по­сте­пен­но под­ня­лись. Они сде­ла­лись иде­аль­ной си­лой. И в са­мом сво­ем уни­чи­же­нии они бы­ли по­ра­зи­тель­ным про­яв­ле­ни­ем той уди­ви­тель­ной яс­но­сти ду­ши, про­тив ко­то­рой бес­силь­ны вся­кое на­си­лие и вся­кая ярость и ко­то­рая тор­же­ству­ет в са­мой смер­ти».

Вме­сте с им­пе­ра­тор­ской се­мьей бы­ли рас­стре­ля­ны и их слу­ги, по­сле­до­вав­шие за сво­и­ми гос­по­да­ми в ссыл­ку. К ним, по­ми­мо рас­стре­лян­ных вме­сте с им­пе­ра­тор­ской се­мьей док­то­ром Е.С. Бот­ки­ным, ком­нат­ной де­вуш­кой им­пе­ра­три­цы А.С. Де­ми­до­вой, при­двор­ным по­ва­ром И.М. Ха­ри­то­но­вым и ла­ке­ем А.Е. Труп­пом, при­над­ле­жа­ли уби­ен­ные в раз­лич­ных ме­стах и в раз­ные ме­ся­цы 1918 го­да ге­не­рал-адъ­ютант И.Л. Та­ти­щев, гоф­мар­шал князь В.А. Дол­го­ру­ков, «дядь­ка» на­след­ни­ка К.Г. На­гор­ный, дет­ский ла­кей И.Д. Сед­нев, фрей­ли­на им­пе­ра­три­цы А.В. Генд­ри­ко­ва и гофлек­трисса Е.А. Шней­дер.

Вско­ре по­сле то­го, как бы­ло объ­яв­ле­но о рас­стре­ле го­су­да­ря, свя­тей­ший пат­ри­арх Ти­хон бла­го­сло­вил ар­хи­пас­ты­рей и пас­ты­рей со­вер­шать о нем па­ни­хи­ды. Сам свя­тей­ший 8 (21) июля 1918 го­да во вре­мя бо­го­слу­же­ния в Ка­зан­ском со­бо­ре в Москве ска­зал: «На днях свер­ши­лось ужас­ное де­ло: рас­стре­лян быв­ший Го­су­дарь Ни­ко­лай Алек­сан­дро­вич... Мы долж­ны, по­ви­ну­ясь уче­нию сло­ва Бо­жия, осу­дить это де­ло, ина­че кровь рас­стре­лян­но­го па­дет и на нас, а не толь­ко на тех, кто со­вер­шил его. Мы зна­ем, что он, от­рек­шись от пре­сто­ла, де­лал это, имея в ви­ду бла­го Рос­сии и из люб­ви к ней. Он мог бы по­сле от­ре­че­ния най­ти се­бе без­опас­ность и срав­ни­тель­но спо­кой­ную жизнь за гра­ни­цей, но не сде­лал это­го, же­лая стра­дать вме­сте с Рос­си­ей. Он ни­че­го не пред­при­ни­мал для улуч­ше­ния сво­е­го по­ло­же­ния, без­ро­пот­но по­ко­рил­ся судь­бе».

По­чи­та­ние цар­ской се­мьи, на­ча­тое уже свя­тей­шим пат­ри­ар­хом Ти­хо­ном в за­упо­кой­ной мо­лит­ве и сло­ве на па­ни­хи­де в Ка­зан­ском со­бо­ре в Москве по уби­ен­но­му им­пе­ра­то­ру через три дня по­сле ека­те­рин­бург­ско­го убий­ства, про­дол­жа­лось – несмот­ря на гос­под­ство­вав­шую идео­ло­гию – на про­тя­же­нии несколь­ких де­ся­ти­ле­тий со­вет­ско­го пе­ри­о­да на­шей ис­то­рии.

Мно­гие свя­щен­но­слу­жи­те­ли и ми­ряне втайне воз­но­си­ли к Бо­гу мо­лит­вы о упо­ко­е­нии уби­ен­ных стра­даль­цев, чле­нах цар­ской се­мьи. В по­след­ние го­ды во мно­гих до­мах в крас­ном уг­лу мож­но бы­ло ви­деть фо­то­гра­фии цар­ской се­мьи, во мно­же­стве ста­ли рас­про­стра­нять­ся и ико­ны с изо­бра­же­ни­ем цар­ствен­ных му­че­ни­ков. Со­став­ля­лись об­ра­щен­ные к ним мо­лит­во­сло­вия, ли­те­ра­тур­ные, ки­не­ма­то­гра­фи­че­ские и му­зы­каль­ные про­из­ве­де­ния, от­ра­жа­ю­щие стра­да­ние и му­че­ни­че­ский по­двиг цар­ской се­мьи. В Си­но­даль­ную Ко­мис­сию по ка­но­ни­за­ции свя­тых по­сту­па­ли об­ра­ще­ния пра­вя­щих ар­хи­ере­ев, кли­ри­ков и ми­рян в под­держ­ку ка­но­ни­за­ции цар­ской се­мьи – под неко­то­ры­ми из та­ких об­ра­ще­ний сто­я­ли ты­ся­чи под­пи­сей. К мо­мен­ту про­слав­ле­ния цар­ствен­ных му­че­ни­ков на­ко­пи­лось огром­ное ко­ли­че­ство сви­де­тельств о их бла­го­дат­ной по­мо­щи – об ис­це­ле­ни­ях боль­ных, со­еди­не­нии раз­об­щен­ных се­мей, за­щи­те цер­ков­но­го до­сто­я­ния от рас­коль­ни­ков, о ми­ро­то­че­нии икон с изо­бра­же­ни­я­ми им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая и цар­ствен­ных му­че­ни­ков, о бла­го­уха­нии и по­яв­ле­нии на икон­ных ли­ках цар­ствен­ных му­че­ни­ков пя­тен кро­ва­во­го цве­та.

Од­ним из пер­вых за­сви­де­тель­ство­ван­ных чу­дес бы­ло из­бав­ле­ние во вре­мя граж­дан­ской вой­ны сот­ни ка­за­ков, окру­жен­ных в непро­хо­ди­мых бо­ло­тах крас­ны­ми вой­ска­ми. По при­зы­ву свя­щен­ни­ка от­ца Илии в еди­но­ду­шии ка­за­ки об­ра­ти­лись с мо­лит­вен­ным воз­зва­ни­ем к ца­рю-му­че­ни­ку, го­су­да­рю Рос­сий­ско­му – и неве­ро­ят­ным об­ра­зом вы­шли из окру­же­ния.

В Сер­бии в 1925 го­ду был опи­сан слу­чай, ко­гда од­ной по­жи­лой жен­щине, у ко­то­рой двое сы­но­вей по­гиб­ли на войне, а тре­тий про­пал без ве­сти, бы­ло ви­де­ние во сне им­пе­ра­то­ра Ни­ко­лая, ко­то­рый со­об­щил, что тре­тий сын жив и на­хо­дит­ся в Рос­сии – через несколь­ко ме­ся­цев сын вер­нул­ся до­мой.

В ок­тяб­ре 1991 го­да две жен­щи­ны по­еха­ли за клюк­вой и за­блу­ди­лись в непро­хо­ди­мом бо­ло­те. На­дви­ну­лась ночь, и бо­лот­ная тря­си­на мог­ла бы лег­ко за­тя­нуть неосто­рож­ных пу­те­ше­ствен­ниц. Но од­на из них вспом­ни­ла опи­са­ние чу­дес­но­го из­бав­ле­ния от­ря­да ка­за­ков – и по их при­ме­ру ста­ла усерд­но мо­лить о по­мо­щи цар­ствен­ных му­че­ни­ков: «Уби­ен­ные цар­ствен­ные му­че­ни­ки, спа­си­те нас, ра­бу Бо­жию Ев­ге­нию и Лю­бовь!» Вне­зап­но в тем­но­те жен­щи­ны уви­де­ли све­тя­щий­ся сук от де­ре­ва; ухва­тив­шись за него, вы­бра­лись на су­хое ме­сто, а за­тем вы­шли на ши­ро­кую про­се­ку, по ко­то­рой до­шли до де­рев­ни. При­ме­ча­тель­но, что вто­рая жен­щи­на, так­же сви­де­тель­ство­вав­шая об этом чу­де, бы­ла в то вре­мя еще да­ле­ким от Церк­ви че­ло­ве­ком.

Уча­ща­я­ся сред­ней шко­лы из го­ро­да По­доль­ска Ма­ри­на – пра­во­слав­ная хри­сти­ан­ка, осо­бо по­чи­та­ю­щая цар­скую се­мью – чу­дес­ным за­ступ­ни­че­ством Цар­ских де­тей бы­ла из­бав­ле­на от ху­ли­ган­ско­го на­па­де­ния. На­па­дав­шие трое мо­ло­дых лю­дей хо­те­ли за­та­щить ее в ма­ши­ну, увез­ти и обес­че­стить, но вне­зап­но в ужа­се бе­жа­ли. Позд­нее они при­зна­лись, что уви­де­ли им­пе­ра­тор­ских де­тей, ко­то­рые за­сту­пи­лись за де­вуш­ку. Это про­изо­шло на­ка­нуне празд­ни­ка Вве­де­ния во храм Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы в 1997 го­ду. Впо­след­ствии ста­ло из­вест­но, что мо­ло­дые лю­ди по­ка­я­лись и в корне из­ме­ни­ли свою жизнь.

Дат­ча­нин Ян-Май­кл в те­че­ние шест­на­дца­ти лет был ал­ко­го­ли­ком и нар­ко­ма­ном, при­чем при­стра­стил­ся к этим по­ро­кам с ран­ней мо­ло­до­сти. По со­ве­ту доб­рых зна­ко­мых в 1995 го­ду он от­пра­вил­ся в па­лом­ни­че­скую по­езд­ку по ис­то­ри­че­ским ме­стам Рос­сии; по­пал он и в Цар­ское Се­ло. На Бо­же­ствен­ной ли­тур­гии в до­мо­вой церк­ви, где неко­гда мо­ли­лись цар­ствен­ные му­че­ни­ки, он об­ра­тил­ся к ним с го­ря­чей моль­бой о по­мо­щи – и по­чув­ство­вал, что Гос­подь из­бав­ля­ет его от гре­хов­ной стра­сти. 17 июля 1999 го­да он при­нял пра­во­слав­ную ве­ру с име­нем Ни­ко­лай в честь свя­то­го ца­ря-му­че­ни­ка.

Мос­ков­ский врач Олег Бель­чен­ко 15 мая 1998 го­да по­лу­чил в по­да­рок ико­ну ца­ря-му­че­ни­ка, пе­ред ко­то­рой прак­ти­че­ски еже­днев­но мо­лил­ся, и в сен­тяб­ре стал за­ме­чать на иконе неболь­шие пят­на кро­ва­во­го цве­та. Олег при­нес ико­ну в Сре­тен­ский мо­на­стырь; во вре­мя мо­леб­на все мо­ля­щи­е­ся по­чув­ство­ва­ли от ико­ны силь­ное бла­го­уха­ние. Ико­на бы­ла пе­ре­не­се­на в ал­тарь, где на­хо­ди­лась в те­че­ние трех недель, при­чем бла­го­уха­ние не пре­кра­ща­лось. Позд­нее ико­на по­бы­ва­ла в несколь­ких мос­ков­ских хра­мах и мо­на­сты­рях; бы­ло мно­го­крат­но за­сви­де­тель­ство­ва­но ми­ро­то­че­ние от это­го об­ра­за, сви­де­те­ля­ми ко­то­ро­го бы­ли сот­ни при­хо­жан. В 1999 го­ду чу­дес­ным об­ра­зом у ми­ро­то­чи­вой ико­ны ца­ря-му­че­ни­ка Ни­ко­лая II ис­це­лил­ся от сле­по­ты 87-лет­ний Алек­сандр Ми­хай­ло­вич: слож­ная глаз­ная опе­ра­ция по­чти не по­мог­ла, но ко­гда он с го­ря­чей мо­лит­вой при­ло­жил­ся к ми­ро­то­чи­вой иконе, а слу­жив­ший мо­ле­бен свя­щен­ник по­крыл его ли­цо по­ло­тен­цем со сле­да­ми ми­ра, на­сту­пи­ло ис­це­ле­ние – зре­ние вер­ну­лось. Ми­ро­то­чи­вая ико­на по­бы­ва­ла в ря­де епар­хий – Ива­нов­ской, Вла­ди­мир­ской, Ко­стром­ской, Одес­ской... Вез­де, где по­бы­ва­ла ико­на, бы­ли за­сви­де­тель­ство­ва­ны мно­го­чис­лен­ные слу­чаи ее ми­ро­то­че­ния, а двое при­хо­жан одес­ских хра­мов со­об­щи­ли о ис­це­ле­нии от бо­лез­ни ног по­сле мо­лит­вы пе­ред ико­ной. Из Туль­чин­ско-Брац­лав­ской епар­хии со­об­щи­ли о слу­ча­ях бла­го­дат­ной по­мо­щи по мо­лит­вам пред этой чу­до­твор­ной ико­ной: от тя­же­ло­го ге­па­ти­та бы­ла ис­це­ле­на ра­ба Бо­жия Ни­на, по­лу­чи­ла ис­це­ле­ние сло­ман­ной клю­чи­цы при­хо­жан­ка Оль­га, от тя­же­ло­го по­ра­же­ния под­же­лу­доч­ной же­ле­зы ис­це­ли­лась ра­ба Бо­жия Люд­ми­ла.

Во вре­мя Юби­лей­но­го Ар­хи­ерей­ско­го Со­бо­ра при­хо­жан­ки стро­я­ще­го­ся в Москве хра­ма в честь пре­по­доб­но­го Ан­дрея Рубле­ва со­бра­лись для сов­мест­ной мо­лит­вы цар­ствен­ным му­че­ни­кам: один из при­де­лов бу­ду­ще­го хра­ма пла­ни­ру­ет­ся освя­тить в честь но­во­му­че­ни­ков. При чте­нии ака­фи­ста мо­ля­щи­е­ся по­чув­ство­ва­ли силь­ное бла­го­уха­ние, ис­хо­див­шее от книг. Это бла­го­уха­ние про­дол­жа­лось в те­че­ние несколь­ких дней.

К цар­ствен­ным стра­сто­терп­цам мно­гие хри­сти­ане об­ра­ща­ют­ся ныне с мо­лит­вой о укреп­ле­нии се­мьи и вос­пи­та­нии де­тей в ве­ре и бла­го­че­стии, о со­хра­не­нии их чи­сто­ты и це­ло­муд­рия – ведь во вре­мя го­не­ний им­пе­ра­тор­ская се­мья бы­ла осо­бен­но спло­чен­ной, про­нес­ла несо­кру­ши­мую ве­ру пра­во­слав­ную чрез все скор­би и стра­да­ния.

Па­мять свя­тым стра­сто­терп­цам им­пе­ра­то­ру Ни­ко­лаю, им­пе­ра­три­це Алек­сан­дре, их ча­дам – Алек­сию, Оль­ге, Та­ти­ане, Ма­рии и Ана­ста­сии со­вер­ша­ет­ся в день их уби­е­ния, 4 (17) июля, и в день со­бор­ной па­мя­ти но­во­му­че­ни­ков и ис­по­вед­ни­ков Рос­сий­ских 25 ян­ва­ря (7 фев­ра­ля), ес­ли этот день сов­па­да­ет с вос­крес­ным днем, а ес­ли не сов­па­да­ет, то в бли­жай­шее вос­кре­се­ние по­сле 25 ян­ва­ря (7 фев­ра­ля).

Жи­тие по жур­на­лу: Мос­ков­ские епар­хи­аль­ные ве­до­мо­сти. 2000. №10-11. С. 20-33.

Святитель Андрей, архиепископ Критский,   родился в городе Дамаске в семье благочестивых христиан. До семилетнего возраста мальчик был нем. Затем однажды по причащении Святых Христовых Таин он обрел дар речи и начал говорить. С того времени отрок начал усиленно изучать Священное Писание и Богословские науки.

Четырнадцати лет он удалился в Иерусалим и там принял пострижение в обители преподобного Саввы Освященного. Святой Андрей проводил строгую, целомудренную жизнь, был кроток, воздержан, так что все удивлялись его добродетели и разуму. Как человек одаренный и известный добродетельной жизнью, он по прошествии времени был причислен к иерусалимскому клиру и назначен секретарем Патриархии – нотарием. В 680 году местоблюститель Иерусалимской патриаршей кафедры Феодор включил архидиакона Андрея в число представителей Святого Града на IV Вселенском Соборе, где он противоборствовал еретическим учениям, опираясь на глубокие знания православных догматов. Вскоре после Собора он был отозван из Иерусалима в Константинополь и определен архидиаконом к храму Святой Софии, Премудрости Божией. В правление императора Юстиниана II (685–695) святой Андрей был рукоположен в архиепископа города Гортины на острове Крит. На новом поприще он просиял как истинный светильник Церкви, великий иерарх – Богослов, учитель и гимнотворец.

Святитель Андрей написал много Богослужебных песнопений. Он стал основателем новой литургической формы – канона. Из составленных им канонов более всего известен Великий покаянный канон, заключающий в своих 9 песнях 250 тропарей и читаемый Великим постом. В первую седмицу Поста на повечерии он читается по частям (так называемые «мефимоны») и полностью – в четверг на утрени пятой седмицы.

Святитель Андрей Критский прославил многими похвалами Пречистую Деву Марию. Ему также принадлежат: канон на Рождество Христово, трипеснцы на повечерии недели Ваий и на первые четыре дня Страстной седмицы, стихиры на Сретение Господне и многие другие песнопения. Продолжателями его гимнографической традиции были великие церковные песнопевцы последующих веков: святые Иоанн Дамаскин, Косма Маиумский, Иосиф Песнописец, Феофан Начертанный. Сохранились также назидательные Слова святителя Андрея Критского на некоторые церковные праздники.

О времени кончины Святителя среди церковных историков нет единого мнения. Одни называют 712, другие – 726 год. Он скончался на острове Милитина, возвращаясь на Крит из Константинополя, где был по делам Церкви. Мощи его были перенесены в Константинополь. В 1350 году благочестивый русский паломник Стефан Новгородец видел их в Константинопольском монастыре во имя святого Андрея Критского.

  Преподобная Марфа, мать святого Симеона Дивногорца, Столпника   (сведения о нем помещены 24 мая), жила в VI веке и была родом из Антиохии. С молодых лет она стремилась к монашеству, но родители убедили ее выйти замуж. Муж ее, Иоанн, скоро умер, и праведная Марфа все свои силы отдала на воспитание сына. Она была для сына образцом высокой христианской настроенности: часто посещала храмы Божии, внимательно, с благоговением слушала церковные службы, часто приобщалась Святых Христовых Таин. Каждую ночь праведная Марфа вставала на молитву, которую совершала с сердечной теплотой и слезами. Особенно она чтила святого Иоанна, Предтечу и Крестителя Господня, который был ее покровителем и часто являлся ей в видениях. Преподобная Марфа была милостива к нищим, питала и одевала их, посещала больницы, служила больным, а умерших погребала, тем, кто готовился принять святое Крещение, она своими руками приготовляла одежды.

Преподобная Марфа была молчалива, никто не слыхал от нее праздного, лживого или пустого слова, никто не видел ее гневной, спорящей с кем-либо или печальной. Она была образцом целомудренной, благочестивой жизни и своим примером многих наставляла на путь спасения. Когда ее сын, святой Симеон, стал известным подвижником, она, посещая его, внушала ему не возноситься подвигами, но все приписывать действию благодати Божией.

Преподобной Марфе было заранее возвещено о близкой кончине: она увидела Ангелов со свечами, сказавших, что они придут за ней через год. Святая удостоилась также видения райских обителей, и Сама Пречистая Дева показала ей Небесные жилища, уготованные праведникам.

Кончина святой Марфы была мирной († 551), тело же ее было погребено на Дивной горе, на месте подвига ее сына преподобного Симеона Столпника.

Св. Ан­дрей   ро­дил­ся око­ло 1360 г. Про­ис­хо­дил из об­ра­зо­ван­ных кру­гов, от­ли­чал­ся необык­но­вен­ной муд­ро­стью, о чем сви­де­тель­ству­ет его твор­че­ство. Жи­во­пис­но­му ма­стер­ству учил­ся в Ви­зан­тии и Бол­га­рии. Св. Ан­дрей неко­то­рое вре­мя ра­бо­тал вме­сте с Фе­о­фа­ном Гре­ком и, воз­мож­но, был его уче­ни­ком. Вся жизнь пре­по­доб­но­го свя­за­на с дву­мя мо­на­сты­ря­ми: Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­рой и Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­вым мос­ков­ским мо­на­сты­рем. Ино­че­ский по­стриг свя­той при­нял в Спа­со-Ан­д­ро­ни­ко­вой оби­те­ли. Жи­вя в вы­со­ко ду­хов­ной сре­де, в ат­мо­сфе­ре свя­то­сти, инок Ан­дрей по­учал­ся как ис­то­ри­че­ски­ми при­ме­ра­ми свя­то­сти, так и жи­вым об­раз­цом окру­жав­ших его по­движ­ни­ков. его по­движ­ни­ков. Око­ло 20 лет, до са­мой смер­ти, он вме­сте со сво­им со­пост­ни­ком Да­ни­и­лом Чер­ным вел жизнь ико­но­пис­ца-по­движ­ни­ка.

Уже по­сле смер­ти прп. Ан­дрея Да­ни­ил, не раз­лу­чав­ший­ся с ним в серд­це сво­ем и по его от­ше­ствии, уми­рая, по­лу­чил от­кро­ве­ние о про­слав­ле­нии сво­е­го ду­хов­но­го бра­та в Цар­ствии Небес­ном.

Ки­сти свя­то­го Ан­дрея Рубле­ва при­над­ле­жит зна­ме­ни­тый чу­до­твор­ный об­раз Пре­свя­той Тро­и­цы, ко­то­рый до сих пор яв­ля­ет­ся непре­взой­ден­ным об­раз­цом в ико­но­пи­са­нии. Свя­той Ан­дрей рас­пи­сы­вал Бла­го­ве­щен­ский со­бор в Мос­ков­ском Крем­ле, ико­но­стас и сам Успен­ский со­бор в г. Вла­ди­ми­ре (1408 г.). Прп. Ан­дрей Рублев на­пи­сал Вла­ди­мир­скую ико­ну Бо­го­ма­те­ри для Успен­ско­го со­бо­ра в г. Вла­ди­ми­ре; на­пи­сал ико­но­стас и рас­пи­сал сте­ны Успен­ско­го со­бо­ра в Зве­ни­го­ро­де (ко­нец XIV – на­ча­ло XV вв.); де­и­сус­ный чин в ико­но­ста­се со­бо­ра Рож­де­ства Пре­свя­той Бо­го­ро­ди­цы Сав­во-Сто­ро­жев­ско­го мо­на­сты­ря; рас­пи­сал сте­ны и вы­пол­нил ико­но­стас Тро­иц­ко­го со­бо­ра Тро­и­це-Сер­ги­е­вой Лав­ры и др.

Святой благоверный князь Андрей Боголюбский   (1110–1174), внук Владимира Мономаха, сын Юрия Долгорукого и половецкой княжны (в святом Крещении Марии), еще в юности был назван Боголюбским за постоянно присущее ему глубокое молитвенное внимание, прилежание к церковным службам и «утаенных молитв к Богу присвоение». От деда, Владимира Мономаха, внук унаследовал великую духовную сосредоточенность, любовь к Слову Божию и привычку обращаться к Писанию во всех случаях жизни.

Храбрый воин (Андрей – означает «мужественный»), участник многих походов своего воинственного отца, не раз в сражениях был он близок к смерти. Но каждый раз Промысл Божий незримо спасал князя-молитвенника. Так, 8 февраля 1150 года в битве под Луцком святой Андрей был спасен от копья немецкого наемника молитвой к великомученику Феодору Стратилату, чья память совершалась в тот день.

Вместе с тем летописцы подчеркивают миротворческий дар святого Андрея, редкий в князьях и полководцах того сурового времени. Сочетание воинской доблести с миролюбием и милосердием, великого смирения с неукротимой ревностью о Церкви было в высшей степени присуще князю Андрею. Рачительный хозяин земли, постоянный сотрудник в градостроительной и храмоздательной деятельности Юрия Долгорукого, он строит с отцом Москву (1147), Юрьев-Польский (1152), Дмитров (1154), украшает храмами Ростов, Суздаль, Владимир. В 1162 году святой Андрей с удовлетворением мог сказать: «Я белую Русь городами и селами застроил и многолюдною сделал».

Когда в 1544 году Юрий Долгорукий стал великим князем Киевским, он дал сыну в удел Вышгород под Киевом. Но Бог судил иначе. Однажды ночью, это было летом 1155 года, двинулась в Вышгородском храме чудотворная икона Божией Матери, писанная святым евангелистом Лукой, незадолго до того принесенная из Царьграда и названная впоследствии Владимирской. В ту же ночь, с иконой в руках, двинулся из Вышгорода на север, в Суздальскую землю, святой князь Андрей, тайно, без отчего благословения, повинуясь лишь воле Божией.

Чудеса от святой иконы, бывшие на пути от Вышгорода до Владимира, были записаны духовником князя Андрея «попом Микулицей» (Николаем) в «Сказании о чудесах Владимирской иконы Божией Матери».

В десяти верстах от Владимира кони, везшие икону в Ростов, вдруг остановились. Ночью князю Андрею явилась Богородица со свитком в руках и приказала: «не хощу, да образ Мой несеши в Ростов, но во Владимире поставь его, а на сем месте во имя Моего Рождества церковь каменную воздвигни». В память о чудесном событии святой Андрей повелел иконописцам написать икону Божией Матери такой, как Пречистая явилась ему, и установил празднование этой иконе 18 июня. Икона, названная Боголюбской, прославилась впоследствии многочисленными чудотворениями

На указанном Царицей Небесной месте построен князем Андреем (в 1159 году) храм Рождества Богородицы и заложен город Боголюбов, ставший его постоянным местопребыванием и местом мученической кончины.

Когда умер отец, Юрий Долгорукий († 15 мая 1157), святой Андрей не пошел на отчий стол, в Киев, а остался на княжении во Владимире. В 1158–1160 гг. был построен Успенский собор во Владимире, в который помещена Владимирская икона Божией Матери. В 1164 году воздвигнуты Золотые Ворота во Владимире с надвратной церковью Положения Ризы Богоматери и церковь Спаса на Княжьем дворе.

Тридцать храмов было создано святым князем Андреем за годы его княжения. Лучший из них – Успенский собор. Богатство и благолепие храма служило распространению православия среди окружающих народов и иноземцев-купцов. Всех приезжих, и латинян, и язычников, святой Андрей приказывал водить в воздвигнутые им храмы и показывать им «истинное христианство». Летописец пишет: «и болгаре, и жидове, и вся погань, видевше славу Божию и украшение церковное, крестились».

Завоевание великого волжского пути стало для святого Андрея основной задачей его государственного служения России. Волжская Болгария со времен походов Святослава († 972) представляла серьезную опасность для Русского государства. Святой Андрей стал продолжателем дела Святослава.

Сокрушительный удар по врагу был нанесен в 1164 году, когда русские войска сожгли и разрушили несколько болгарских крепостей. Святой Андрей брал с собой в этот поход Владимирскую икону Божией Матери и двухстороннюю икону, на которой были изображены «Спас Нерукотворенный» на одной стороне и «Поклонению Кресту» – на другой. (В настоящее время обе иконы в Государственной Третьяковской галерее.)

Великое чудо было явлено русскому войску от святых икон в день решающей победы над болгарами, 1 августа 1164 года. После разгрома болгарского войска князья (Андрей, его брат Ярослав, сын Изяслав и др.) вернулись к «пешцам» (пехоте), стоявшим под княжескими стягами у Владимирской иконы, и поклонились иконе, «хвалы и песни воздавающе ей». И тогда все увидели ослепительные лучи света, исходившие от лика Богородицы и от Нерукотворного Спаса.

Оставаясь во всем верным сыном Православной Церкви, блюстителем веры и канонов, святой Андрей обратился в Царьград к патриарху с сыновней просьбой об учреждении особой митрополии для Северо-Восточной Руси. С соответствующей княжеской грамотой в Византию отправился избранный князем кандидат в митрополиты – суздальский архимандрит Феодор. Патриарх Лука Хризоверг согласился посвятить Феодора, но не в митрополита, а лишь во епископа Владимирского. В то же время, стремясь сохранить расположение князя Андрея, наиболее могущественного среди владетелей Русской земли, он почтил епископа Феодора правом ношения белого клобука, что было в древней Руси отличительным признаком церковной автономии – известно, как дорожили своим белым клобуком архиепископы Великого Новгорода. Очевидно, поэтому русские летописи сохранили за епископом Феодором прозвище «Белый Клобук», а позднейшие историки называют его иногда «автокефальным епископом».

В 1167 году умер в Киеве святой Ростислав, двоюродный брат Андрея, умевший вносить умиротворение в сложную политическую и церковную жизнь того времени, а из Царьграда был прислан новый митрополит, Константин II. Новый митрополит потребовал, чтобы епископ Феодор явился к нему для утверждения. Святой Андрей вновь обратился в Царьград за подтверждением самостоятельности Владимирской епархии и с просьбой об отдельной митрополии. Сохранилась ответная грамота патриарха Луки Хризоверга, содержащая категорический отказ в устроении митрополии, требование принять изгнанного епископа Леона и подчиниться киевскому митрополиту.

Исполняя долг церковного послушания, святой Андрей убедил епископа Феодора с покаянием поехать в Киев для восстановления канонических отношений с митрополитом. Покаяние епископа Феодора не было принято. Без соборного разбирательства Митрополит Константин, в соответствии с византийскими нравами, осудил его на страшную казнь: Феодору отрезали язык, отрубили правую руку, выкололи глаза. После этого он был утоплен слугами митрополита (по другим сведениям, вскоре умер в темнице).

Не только церковные, но и политические дела Южной Руси потребовали к этому времени решительного вмешательства великого князя Владимирского. 8 марта 1169 года войска союзных князей во главе с сыном Андрея Мстиславом овладели Киевом. Город был разгромлен и сожжен, участвовавшие в походе половцы не пощадили и церковных сокровищ. Русские летописи рассматривали это событие как заслуженное возмездие: «се же здеяся за грехи их (киевлян), паче же за митрополичью неправду». В том же 1169 году князь двинул войска на непокорный Новгород, но они были отброшены чудом Новгородской иконы Божией Матери Знамения (празднуется 27 ноября), которую вынес на градскую стену святой архиепископ Иоанн († 1186, память 7 сентября). Но когда вразумленный великий князь преложил гнев на милость и миром привлек к себе новгородцев, благоволение Божие вернулось к нему: Новгород принял князя, назначенного святым князем Андреем.

Таким образом, к концу 1170 года Боголюбский сумел добиться объединения Русской земли под своей властью.

Зимой 1172 года он послал на Волжскую Болгарию большую рать под командованием сына Мстислава. Войска одержали победу, радость ее была омрачена смертью доблестного Мстислава († 28 марта 1172 года).

... В ночь на 30 июня 1174 года святой князь Андрей Боголюбский принял мученическую кончину от руки изменников в своем Боголюбском замке. «Тверская летопись» сообщает, что святой Андрей был убит по наущению его жены, участвовавшей в заговоре. Во главе заговора стояли ее братья, Кучковичи: «и свещаша убийство на ночь, якоже Иуда на Господа». Толпа убийц, двадцать человек, пробралась к дворцу, перебила малочисленную охрану и вломилась в опочивальню безоружного князя. Меч святого Бориса, постоянно висевший над его постелью, был предательски похищен в ту ночь ключником Анбалом. Князь успел повергнуть на пол первого из нападавших, которого сообщники тут же по ошибке пронзили мечами. Но вскоре они поняли свою ошибку: «и посем познаша князя, и боряхуся с ним велми, бяше бо силен, и секоша и мечами и саблями, и копийные язвы даша ему». Копьем был пробит сбоку лоб святого князя, все остальные удары трусливые убийцы наносили сзади. Когда князь наконец упал, они опрометью бросились вон из опочивальни, захватив убитого сообщника.

Но святой еще был жив. Последним усилием он спустился по дворцовой лестнице, надеясь позвать стражу. Но стенания его были услышаны убийцами, они повернули обратно. Князь сумел укрыться в нише под лестницей и разминуться с ними. Заговорщики вбежали в опочивальню и не нашли там князя. «Погибель нам предстоит, ибо князь жив», – в ужасе вскричали убийцы. Но кругом было тихо, никто не пришел на помощь святому страдальцу. Тогда злодеи вновь осмелели, зажгли свечи и по кровавому следу пошли искать свою жертву. Молитва была на устах святого Андрея, когда его вновь обступили убийцы.

Русская Церковь помнит и чтит своих мучеников и созидателей. Андрею Боголюбскому принадлежит в ней особое место. Взяв в руки чудотворный образ Владимирской Божией Матери, святой князь как бы благословил им отныне и до века главнейшие события русской истории. 1395 год – перенесение Владимирской иконы Божией Матери в Москву и избавление столицы от нашествия Тамерлана (празднуется 26 августа); 1480 год – спасение Руси от нашествия хана Ахмата и окончательное падение монгольского ига (празднуется 23 июня); 1521 год – спасение Москвы от нашествия крымского хана Махмет-Гирея (празднуется 21 мая). Молитвами святого Андрея сбылись над Русскою Церковью его самые заветные чаяния. В 1300 году митрополит Максим перенес Всероссийскую митрополичью кафедру из Киева во Владимир, сделав Успенский собор, где покоились мощи святого Андрея, первопрестольным кафедральным храмом Русской Церкви, а Владимирскую чудотворную икону – ее главной святыней. Позже, когда общерусский церковный центр сместился в Москву, пред Владимирской иконой совершалось избрание митрополитов и патриархов Русской Церкви. В 1448 г. пред нею совершилось поставление Собором русских епископов первого русского автокефального митрополита – святителя Ионы. 5 ноября 1917 года пред ней совершилось избрание Святейшего Патриарха Тихона – первого после восстановления патриаршества в Русской Церкви. В 1971 году, в праздник Владимирской иконы Божией Матери, состоялась интронизаиия Святейшего Патриарха Пимена.

Литургическая деятельность святого Андрея была многогранна и плодотворна. В 1162 году Господь послал благоверному князю великое утешение: в Ростове были обретены мощи угодников Ростовских – святителей Исайи и Леонтия. Общецерковное прославление ростовских святителей началось немного позже, но начало их народному почитанию положил князь Андрей. В 1164 году войска Боголюбского разгромили давнего врага, Волжскую Болгарию. Победы православного народа были ознаменованы расцветом литургического творчества в Русской Церкви. В тот год по почину святого Андрея Церковь установила празднование Всемилостивому Спасу и Пресвятой Богородице 1 августа (почитаемый русским народом «медовый Спас»), – в память о Крещении Руси святым равноапостольным Владимиром и в память победы над болгарами в 1164 году. Учрежденный вскоре праздник Покрова Божией Матери 1 октября воплотил в литургических формах веру святого князя и всего православного народа в принятие Богородицей Святой Руси под Свой омофор. Покров Божией Матери стал одним из любимейших русских церковных праздников. Покров – русский национальный праздник, не известный ни латинскому Западу, ни греческому Востоку. Он является литургическим продолжением и творческим развитием богословских идей, заложенных в празднике Положения Ризы Богородицы 2 июля.

Первым храмом, посвященным новому празднику, был Покров на Нерли (1165), замечательный памятник русского церковного зодчества, воздвигнутый мастерами святого князя Андрея в пойме реки Нерли так, чтобы князь всегда мог видеть его из окон своего Боголюбовского терема.

Святой Андрей принимал непосредственное участие в литературном труде владимирских церковных писателей. Он причастен к созданию Службы Покрову (древнейший список – в пергаменной Псалтири ХIV века. ГИМ, Син. 431), проложного сказания об установлении праздника Покрова (Великие Минеи Четьи. Октябрь. СПб., 1870, стлб. 4–5), «Слова на Покров» (там же, стлб. 6, 17). Им написано «Сказание о победе над болгарами и установлении праздника Спаса в 1164 году», которое в некоторых старинных рукописях так и называется: «Слово о милости Божией великого князя Андрея Боголюбского». (Издано дважды: Сказание о чудесах Владимирской иконы Божией Матери. С предисловием В. О. Ключевского. М., 1878, С. 21–26; Забелин И. Е. Следы литературного труда Андрея Боголюбского. – «Археологические известия и заметки», 1895, № 2–3). Участие Боголюбского заметно и в составлении Владимирского летописного свода 1177 года, завершенного после смерти князя его духовником, попом Микулой, который включил в него особую «Повесть о убиении святого Андрея». Ко времени Андрея относится и окончательная редакция «Сказания о Борисе и Глебе», вошедшая в «Успенский сборник». Князь был особенным почитателем святого мученика Бориса, главной домашней святыней его была шапка святого Бориса. Меч святого Бориса всегда висел над его постелью. Памятником молитвенного вдохновения святого князя Андрея является также «Молитва», внесенная в летопись под 1096 годом, после «Поучения Владимира Мономаха».

Пре­по­доб­ный Ев­фи­мий Суз­даль­ский   ро­дил­ся в 1316 го­ду в Ниж­нем Нов­го­ро­де. С ран­не­го дет­ства он был на­учен гра­мо­те и по­лу­чил ду­хов­ное вос­пи­та­ние. Он при­нял по­стриг в Ни­же­го­род­ском Пе­чер­ском мо­на­сты­ре от его ос­но­ва­те­ля, свя­то­го Ди­о­ни­сия (впо­след­ствии ар­хи­епи­ско­па Суз­даль­ско­го; † 1385, па­мять 26 июня и 15 ок­тяб­ря). По­дви­ги пре­по­доб­но­го Ев­фи­мия бы­ли так ве­ли­ки, что свя­той Ди­о­ни­сий со­ве­то­вал ему их умень­шить. В 1352 го­ду суз­даль­ский князь Бо­рис Кон­стан­ти­но­вич ре­шил ос­но­вать в сво­ем го­ро­де муж­ской мо­на­стырь и об­ра­тил­ся в Ни­же­го­род­скую Пе­чер­скую оби­тель с прось­бой при­слать ино­ка для со­зда­ния мо­на­сты­ря. Вы­бор свя­то­го игу­ме­на пал на пре­по­доб­но­го Ев­фи­мия. По­сле при­бы­тия пре­по­доб­но­го Ев­фи­мия в Суз­даль в се­вер­ной ча­сти го­ро­да, за ре­кой Ка­мен­кой, суз­даль­ский свя­ти­тель Иоанн (па­мять 15 ок­тяб­ря) при гро­мад­ном сте­че­нии на­ро­да во­дру­зил крест на ме­сте бу­ду­ще­го мо­на­стыр­ско­го со­бо­ра. Сам князь на­чал ко­пать зем­лю под фун­да­мент, а пре­по­доб­ный Ев­фи­мий вы­те­сал для се­бя три гро­бо­вых кам­ня, дав обет остать­ся в но­вой оби­те­ли до кон­ца жиз­ни. Так бы­ло по­ло­же­но ос­но­ва­ние Спа­со-Пре­об­ра­жен­ско­го Ев­фи­ми­е­ва мо­на­сты­ря, ку­да вско­ре под ру­ко­вод­ство пре­по­доб­но­го со­бра­лось бо­лее трех­сот ино­ков. В мо­на­сты­ре был при­нят об­ще­жи­тель­ный устав. Осо­бен­но пре­по­доб­ный сле­дил за тем, чтобы каж­дый из ино­ков был го­тов ис­пол­нить лю­бое по­слу­ша­ние. Пре­по­доб­ный Ев­фи­мий ча­сто хо­дил за ду­хов­ным со­ве­том в Тро­и­це-Сер­ги­е­ву оби­тель к пре­по­доб­но­му Сер­гию Ра­до­неж­ско­му († 1392, па­мять 25 сен­тяб­ря, 5 июля). Свя­той Ев­фи­мий был стро­гим по­движ­ни­ком и ве­ли­ким мо­лит­вен­ни­ком. Он неустан­но тру­дил­ся на поль­зу всей бра­тии. Скон­чал­ся пре­по­доб­ный Ев­фи­мий в 1404 го­ду, 1 ап­ре­ля.

4 июля 1507 го­да при ко­па­нии рва для но­во­го со­бор­но­го хра­ма бы­ли об­ре­те­ны его нетлен­ные мо­щи. Про­слав­лен свя­той на Со­бо­ре 1549 го­да.

Свя­тые му­че­ни­ки Хри­сто­вы Фе­о­дот и Фе­о­до­тия   за ис­по­ве­да­ние Хри­ста был схва­че­ны по по­ве­ле­нию нече­сти­во­го им­пе­ра­то­ра Тра­я­на. Их ста­ли при­нуж­дать от­речь­ся от ис­тин­но­го Бо­га и при­не­сти жерт­ву идо­лам, но они не по­ко­ри­лись. За это их пре­да­ли раз­лич­ным му­че­ни­ям, по­сле че­го за­клю­чи­ли в ту са­мую тем­ни­цу, где был за­клю­чен свя­той му­че­ник Хри­стов Иа­к­инф. Свя­той стал на­став­лять и укреп­лять их в Хри­сто­вой ве­ре, и тем­нич­ные стра­жи до­нес­ли об этом им­пе­ра­то­ру Тра­я­ну. Ко­гда свя­той Иа­к­инф скон­чал­ся, то свя­тых Фе­о­до­та и Фе­о­до­тию вы­ве­ли из тем­ни­цы, и они пред­ста­ли пред им­пе­ра­то­ром. По­след­ний стал при­нуж­дать их есть идо­ло­жерт­вен­ное, но они вме­сто то­го, чтобы ис­пол­нить его тре­бо­ва­ние, об­ли­чи­ли нече­сти­вое идоль­ское за­блуж­де­ние. По­сле это­го их по­ве­си­ли и ста­ли жечь те­ла их све­ча­ми, а по­том, сняв с де­ре­ва, от­сек­ли им ме­чем го­ло­вы. По­сле кон­чи­ны свя­тые му­че­ни­ки по­лу­чи­ли веч­ную жизнь и бла­жен­ный по­кой, а чест­ные те­ла их бы­ли по­гре­бе­ны на том ме­сте, где они при­ня­ли му­че­ни­че­скую кон­чи­ну.

Свя­щен­но­му­че­ник Фе­о­дор, епи­скоп Ки­ри­ней­ский,   жил в цар­ство­ва­ние им­пе­ра­то­ра Дио­кли­ти­а­на (284–305). Ис­кус­ный пи­сец, до­стиг­ший в лю­би­мом де­ле боль­шо­го со­вер­шен­ства, он пе­ре­пи­сал для хра­мов мно­го книг. Род­ной сын его Лей до­нес пра­ви­те­лю об­ла­сти Диг­ни­а­ну, что отец име­ет хри­сти­ан­ские кни­ги и от­вра­ща­ет лю­дей от идо­ло­слу­же­ния, при­вле­кая к ве­ре во Хри­ста Спа­си­те­ля. Свя­ти­тель Фе­о­дор был при­ве­ден на суд. За ним по­сле­до­ва­ло мно­го хри­сти­ан, в чис­ле ко­то­рых бы­ли жен­щи­ны Лу­кия и Иероя. Свя­то­му епи­ско­пу бы­ло при­ка­за­но от­дать свои кни­ги и от­речь­ся от Хри­ста, но он от­ка­зал­ся вы­пол­нить это тре­бо­ва­ние. Его из­би­ли оло­вян­ны­ми пал­ка­ми. Но свя­той Фе­о­дор не устра­шил­ся, а с пла­мен­ной рев­но­стью об ис­тине раз­ру­шил язы­че­ские жерт­вен­ни­ки. Его дол­го ис­тя­за­ли, от­ре­за­ли язык, а за­тем бро­си­ли в тем­ни­цу, где он скон­чал­ся. Бы­ли умерщ­вле­ны так­же жен­щи­ны Лу­кия и Иероя и все, при­няв­шие Свя­тое Кре­ще­ние от свя­ти­те­ля.

Епи­скоп Гор­но­кар­ло­вац­кий Сав­ва (Тр­ла­ич)   ро­дил­ся 6 июля 1884 го­да в го­род­ке Мол, при Кре­ще­нии по­лу­чил имя Све­то­зар. Гим­на­зию и Ду­хов­ную се­ми­на­рию окон­чил в из­вест­ном ду­хов­ном цен­тре Сер­бии – Срем­ских Кар­лов­цах. По­лу­чил юри­ди­че­ское об­ра­зо­ва­ние в Бел­град­ском уни­вер­си­те­те.

Сан диа­ко­на при­нял на Кре­ще­ние 1909 го­да, в том же го­ду, в день свя­то­го Сав­вы Серб­ско­го, был ру­ко­по­ло­жен во свя­щен­ни­ки. В 1909 го­ду по­лу­чил при­ход в го­ро­де Ба­ша­ид, где слу­жил до 1927 го­да. В на­ча­ле 1927 го­да был на­зна­чен ре­фе­рен­том, а чуть поз­же – сек­ре­та­рем Свя­то­го Ар­хи­ерей­ско­го Си­но­да СПЦ.

Ов­до­вев, в 1929 го­ду при­нял мо­на­ше­ство с воз­ве­де­ни­ем в сан ар­хи­манд­ри­та и на­зна­че­ни­ем на­сто­я­те­лем в мо­на­стырь Кру­ше­дол. В долж­но­сти на­сто­я­те­ля Кру­ше­доль­ско­го мо­на­сты­ря он оста­вал­ся до из­бра­ния его ви­кар­ным епи­ско­пом Срем­ским. Хи­ро­то­ния со­сто­я­лась 30 сен­тяб­ря 1934 го­да в Срем­ских Кар­лов­цах и бы­ла со­вер­ше­на пат­ри­ар­хом Серб­ским Вар­на­вой.

Епи­скоп Сав­ва как ви­кар­ный епи­скоп Срем­ский до но­яб­ря 1936 го­да ис­пол­нял обя­зан­но­сти пред­се­да­те­ля Епар­хи­аль­но­го управ­ле­ния ар­хи­епи­ско­пии Бел­град­ско-Кар­ло­вац­кой. За­тем из­бран пред­се­да­те­лем Цер­ков­но­го су­да ар­хи­епи­ско­пии. На­хо­дясь в этой долж­но­сти, был из­бран епи­ско­пом Гор­но­кар­ло­вац­ким с ре­зи­ден­ци­ей в Плаш­ке.

Епи­скоп Сав­ва был ве­ли­ким рев­ни­те­лем на ни­ве Гос­под­ней. По­ми­мо дру­гих мно­го­чис­лен­ных за­слуг, он сыг­рал боль­шую роль в рас­тор­же­нии Кон­кор­да­та в 1937 го­ду.

На­ча­ло Вто­рой ми­ро­вой вой­ны за­ста­ло его в Плаш­ке. В 1941 го­ду, 21 мая, для за­хва­та вла­сти в Плаш­ку при­бы­ли око­ло ста уста­шей, ита­льян­ских став­лен­ни­ков. Епи­скоп Сав­ва сра­зу же был объ­яв­лен за­лож­ни­ком «но­вой ка­то­ли­че­ской рес­пуб­ли­ки хор­ват­ской», так на­зы­ва­е­мой Неза­ви­си­мой Дер­жа­вы Хор­ват­ской. Та­кая же судь­ба бы­ла уго­то­ва­на свя­щен­ни­кам: про­то­и­е­рею Исе Пей­но­ви­чу – за­ме­сти­те­лю ар­хи­ерея, про­то­и­е­рею Ми­ла­ну Док­ма­но­ви­чу – на­сто­я­те­лю Плаш­ско­го хра­ма, про­то­и­е­рею Ми­ла­ну Рай­че­ви­чу – цер­ков­но­му об­ви­ни­те­лю, иерею Пет­ру Ву­чи­ни­чу – чле­ну Цер­ков­но­го су­да, иерею Бо­го­лю­бу Га­ко­ви­чу – сек­ре­та­рю Цер­ков­но­го су­да, иерею Ми­ла­ну Джу­ки­чу – сек­ре­та­рю Епар­хи­аль­но­го прав­ле­ния, иерею Яше Сте­па­но­ву – при­ход­ско­му свя­щен­ни­ку, иерею Джор­дже Сто­я­но­ви­чу – пре­по­да­ва­те­лю За­ко­на Бо­жия и иерею Ста­ни­сла­ву На­са­ди­лу – при­ход­ско­му свя­щен­ни­ку из Лич­ских Ясе­нов­цев.

Два дня спу­стя уста­ши во­рва­лись в ре­зи­ден­цию, из­гна­ли епи­ско­па, по­гру­зи­ли и вы­вез­ли из зда­ния всю ме­бель. Несколь­ко дней спу­стя, 8 июня, в ре­зи­ден­цию с груп­пой уста­шей при­шел ла­гер­ный па­лач, один из са­мых страш­ных пре­ступ­ни­ков, Йо­сип Том­ле­но­вич. Сра­зу же был от­дан при­каз о пе­ре­да­че всех епар­хи­аль­ных до­ку­мен­тов и цен­ных бу­маг усташ­ско­му от­ря­ду, ко­то­рый со­про­вож­дал Том­ле­но­ви­ча. Епи­ско­пу Сав­ве при­ка­за­ли уда­лить­ся из кан­це­ля­рии, так как «его при­сут­ствие неже­ла­тель­но и не нуж­но», ему ве­ле­ли немед­лен­но вы­ехать из Плаш­ки и вер­нуть­ся в Сер­бию. Епи­скоп от­ка­зал­ся и под­черк­нул, что он яв­ля­ет­ся ле­галь­ным епи­ско­пом Гор­но­кар­ло­вац­ким и не мо­жет оста­вить свою епар­хию, а они мо­гут с ним сде­лать все, что по­же­ла­ют.

17 июня 1941 го­да епи­скоп Сав­ва был аре­сто­ван еще с несколь­ки­ми вы­да­ю­щи­ми­ся людь­ми, сер­ба­ми из Плаш­ки. Бы­ли аре­сто­ва­ны свя­щен­ни­ки Бо­го­люб Га­ко­вич, Джор­дже Сто­я­но­вич и Ста­ни­слав На­са­дил. На­ци­сты за­пер­ли их в ко­нюшне Йо­си­па Том­ле­но­ви­ча, по­ста­вив во­ору­жен­ную охра­ну. Все плен­ни­ки, а епи­скоп Сав­ва осо­бен­но, еже­днев­но под­вер­га­лись страш­ным ис­тя­за­ни­ям и уни­же­ни­ям. В ко­нюшне они про­ве­ли боль­ше ме­ся­ца. 19 июля 1941 го­да му­чи­те­ли свя­за­ли плен­ни­ков в ше­рен­гу по двое, от­ве­ли на вок­зал, чтобы утрен­ним по­ез­дом от­пра­вить их в Гос­пич. На Плаш­ском вок­за­ле плен­ни­ков про­дер­жа­ли с 10 ча­сов ве­че­ра до 5 утра. В са­мом тя­же­лом по­ло­же­нии ока­зал­ся епи­скоп Сав­ва, ко­то­ро­му, несмот­ря на то что он был ско­ван кан­да­ла­ми, да­же не да­ва­ли воз­мож­но­сти сесть.

Епи­скоп Сав­ва и аре­сто­ван­ные с ним плаш­ские но­во­му­че­ни­ки при­бы­ли в Гос­пич 20 июля 1941 го­да. С Гос­пич­ско­го вок­за­ла они сра­зу же бы­ли до­став­ле­ны в тюрь­му, где их сно­ва страш­но ис­тя­за­ли и уни­жа­ли. Со­хра­ни­лись дан­ные, что епи­ско­па Сав­ву 8 ав­гу­ста 1941 го­да ви­де­ли в тю­рем­ном дво­ре свя­зан­ным и сто­я­щим под до­ждем. И эту пыт­ку му­че­ник пе­ре­нес спо­кой­но.

В се­ре­дине ав­гу­ста 1941 го­да из гос­пич­ской тюрь­мы бы­ло вы­ве­де­но око­ло двух ты­сяч сер­бов, свя­зан­ных про­во­ло­кой по двое, их по­ве­ли по до­ро­ге в на­прав­ле­нии го­ры Ве­ле­бит. В этой груп­пе был и епи­скоп Сав­ва. Есть ос­но­ва­ния ду­мать, что свя­ти­тель был убит на Ве­ле­би­те, так как в ав­гу­сте 1941 го­да там бы­ли каз­не­ны око­ло 800 сер­бов. Несмот­ря на то, что точ­ное вре­мя и ме­сто его му­че­ни­че­ской кон­чи­ны неиз­вест­ны, так же как не со­хра­ни­лись све­де­ния о мно­же­стве по­гиб­ших из пра­во­слав­но­го ду­хо­вен­ства и ве­ру­ю­щих, – Гос­подь впи­сал их име­на в кни­гу веч­ной жиз­ни.

Свя­щен­ный Ар­хи­ерей­ский Си­нод СПЦ в те­че­ние вой­ны неод­но­крат­но пы­тал­ся хо­да­тай­ство­вать за мит­ро­по­ли­та Пет­ра и епи­ско­па Сав­ву, чтобы выз­во­лить их из зло­дей­ских рук на­ци­стов. По­пыт­ки бы­ли без­успеш­ны.

Несколь­ко лет спу­стя (по­сле вой­ны) в Ба­ша­ид, где вла­ды­ка Сав­ва мно­го лет слу­жил на при­хо­де, при­е­хал один че­ло­век: он пред­ста­вил­ся его ду­хов­ным ча­дом, рас­ска­зал, как вла­ды­ка за­бо­тил­ся о нем, дал об­ра­зо­ва­ние, ока­зы­вал боль­шую ма­те­ри­аль­ную под­держ­ку. Он по­ве­дал о кон­чине вла­ды­ки, о том, что ви­дел сво­и­ми гла­за­ми: «Усташ­ские па­ла­чи вы­ве­ли вла­ды­ку на по­ля­ну и там про­дол­жи­ли из­де­ва­тель­ства. За­жи­во со­драв с него ко­жу, за­сы­па­ли ра­ны со­лью. За­тем за­ко­па­ли в зем­лю, оста­вив на по­верх­но­сти толь­ко го­ло­ву, при­нес­ли же­лез­ную ржа­вую бо­ро­ну и «па­ха­ли» по его го­ло­ве, по­ка му­че­ник не умер. Что бы­ло даль­ше, не знаю. Ве­ро­ят­но, он был бро­шен в од­ну из мно­го­чис­лен­ных ям, в ко­то­рых му­че­ни­че­ски окон­чи­ли жизнь мно­гие пра­во­слав­ные сер­бы. Но смерть не от­лу­чи­ла его от на­ро­да».

Наименование   Галатской иконы Божией Матери   происходит от названия одного из районов Константинополя – Галата.

Предполагают, что первоначально святой образ пребывал в монастыре, сооруженном в честь святой иконы, который просуществовал до ХVII века. В некоторых исторических документах XIX века есть упоминание о том, что Галатская икона находилась в Пергии, или Пиргии (по-гречески «башне»), однако данных о существовании подобного монастыря в пределах Константинополя нет. Есть предположение, что под местом, названным башней, и, соответственно, местом пребывания святого образа, подразумевается церковь Богородицы Кастелиотиссы в Галате.

В русских источниках упоминание Галатской иконы Пресвятой Богородицы встречается в XIX веке. Явление иконы Божией Матери в Константинополе описано в книге Снессоревой «Земная жизнь Пресвятой Богородицы».

Точный список с Галатского образа, почитаемый чудотворным, находился в Москве, в церкви святителя Тихона, у Арбатских ворот. Список был выполнен мастерами Оружейной палаты в XVII веке. После закрытия храма в 20-х годах XX века Галатская икона Божией Матери сначала была передана в Антирелигиозный музей искусств на территории Донского монастыря, а затем (в 1935 году) – в Государственную Третьяковскую галерею.

Изображение Божией Матери на Галатской иконе относится к иконографическому типу поясной «Одигитрии». Божественный Младенец, одетый в длинный хитон и с благословляющей десницей, изображен сидящим на левой руке Пречистой Девы, мафорий на Которой украшен золотым орнаментом. Особенностью иконы является изображение царских регалий: скипетра у Богоматери и державы у Богомладенца; на главах Их– царские венцы.